– Что может случиться? Мы идем всего лишь на школьную дискотеку. К тому же, у нас есть тяжелая артиллерия: адекватный Ник Мартин.

– Твоя взяла. Я потерплю его присутствие только для того, чтобы это присутствие было последним. Только меня смущают качки. Представь, что подумают люди, когда увидят нас с толпой нататуированных увальней?

– А если мы попросим парней оставить качков и пойти вчетвером?

– Только ради восстановления справедливости. Но, если что-то пойдет не по плану, и он будет ко мне лезть, я уйду домой и оставлю тебя на растерзание, – сказала Нетти, улыбнувшись.

      По дороге в школу девочкам все же удалось немного расслабиться и сменить гнев на нейтралитет. В начале, как это всегда бывает, диалог не клеился, потому что Нетти пребывала в напряжении, Николас говорил, но не очень много, и редко начатая им тема поддерживалась остальными. Один Рей пребывал в веселом расположении духа и веселил всех. Благодаря этому вскоре компания развеялась, привыкла к обществу друг друга, и смех стал звучать чаще. Нетти перестала чувствовать себя неуютно, смогла стать собой. Она уже не кидала косые взгляды на Морриса. Он не обращал на нее никакого внимания, и это радовало. Ана вошла в колею быстро и уверенно. Она вела себя так, будто была знакома с парнями уже кучу лет, но при этом, естественно, видела и указывала границы дозволенного. Когда Нетт и Ник немного отстали, и девушка оказалась наедине с Реем, завязался разговор:

– Почему ты разгуливаешь в переулках со своими… друзьями?

– Самый часто задаваемый вопрос. Все началось, когда мне было пятнадцать. Я поссорился с отцом и ушел из дома. Они помогли мне с жильем и деньгами, да и морально поддержали. Позже я вернулся домой, но друзей не бросил. С тех пор мы везде вместе.

– Ты часто ссоришься с отцом?

– Время от времени. После ссоры с Мартинами он сам не свой, с ним невозможно найти общий язык.

– С Мартинами?

– Прозвучит глупо, но Кристофер Мартин, некогда лучший друг папы теперь его злейший враг. Два бизнесмена конкурируют в маленьком городке. Кажется, так говорит народ.

– Да, об этом город болтает без устали.

– А кто твои родители?

– Моя мама журналист, работает в местной газете, а папа на ферме мистера Мартина финансовым директором.

– Последнее время мой папа злится, значит, ферма процветает, – усмехнулся Рей.

      По вечерам обычный зал для постановки «Красной Шапочки» превращался в приличное заведение, то есть в совершенно неприличное. Когда ребята вошли, их застал шум и громкая музыка. Кругом толпились подростки. Дискотека была в самом разгаре, и потный ди-джей Джордж Хофманн, по кличке Пума, работал за пультом со скоростью света, параллельно крича что-то в микрофон. В общем, все как всегда. Ана и Ник, сразу побежали на танцпол. Анабель тянула подругу следом, но Нетт отказалась, пообещав, что присоединится через десять минут, когда привыкнет к громкой музыке. Анабель и Мартин закружились в ритме какого-то назойливого мотивчика, а Рей и Нетти остались в компании друг друга. Атмосфера между ними снова накалилась. Данетт хотелось провалиться сквозь землю лишь бы не чувствовать этого пытливого, многозначительного взгляда Эдриана. Он по непонятным причинам продолжал стоять рядом с Нетт у столика с прохладительными напитками. Просто стоять и смотреть. Такое поведение еще больше смущало и настораживало девушку, чем его глупейшие шутки и высказывания.

– Что тебе от меня надо? Иди, ради всего святого, куда подальше! Иди к своему любимому другу, только отстань от меня, – взмолилась Нетти, посмотрев Рею прямо в глаза, почти что впервые за вечер.

– С чего ты взяла, что я стою тут из-за тебя? Может, я любуюсь Аной? Очень опрометчиво с твоей стороны делать поспешные выводы. Хочешь спросить, зачем я к тебе лезу? Перевоспитание, я уже говорил об этом.

– Ты невыносимый! Зачем надо мной издеваться? Я такая, какая есть и никто меня не сможет перевоспитать, тем более ты.

– У меня к тебе такое предложение. Давай заключим спор?

– Ты ненормальный? Повторяю еще раз, ты бесишь меня! Первый человек, который вызывает у меня тошнотворный рефлекс это ты! Не жди от меня даже жеста, который бы обозначал, что нас что-то будет связывать в будущем. Этот вечер первый и последний, когда мы проводим его вместе и точка.

– Не отказывайся, пока не узнаешь, что тебе предлагают. Только что же сказал, не делай поспешных выводов, никогда. Так вот. Я называю это спор на жизнь…

– Ну, уж нет! Это слишком, Моррис.

– Дослушай. Спор заключается в том, что, если ты в меня влюбишься, то молча, ничего никому не сказав, исчезаешь из жизни Аны, Ника и моей, даже…даже переезжаешь в другой город, пусть на время. А, если я, чего, конечно, не случится влюблюсь в тебя, делаю то же самое.

– Смысл? Чего ты хочешь добиться? Если ты слепо веришь, что теперь вы с Аной лучшие друзья, хочу развеять твои иллюзии. Зачем вообще заключать со мной какой-то спор, тем более на любовь, если я тебя ненавижу и никогда не поменяю своего мнения?

– Раз ты уверена, что не проиграешь, что мешает поспорить? Мне просто интересно, что будет.

– Ничего не будет, не с тобой.

– Господи, какая ты упрямая. Просто поспорь!

– И ты от меня отстанешь?

– Пожми руку, и я пойду танцевать с Анабель.

– Пожалуйста, – закатив глаза, Данетт пожала руку Эдриана. Когда она уже собралось гордо уйти в уборную, Рей притянул Нетти за пожимаемую руку к себе и прошептал на ухо:

– Ты даже не представляешь, в какую игру ввязалась. Тебе будет очень несладко, Данетт Коллинз, зато я сниму твои розовые очки и покажу настоящий мир.

      Выхватив руку, Данетт, взглянув на Рея блестящими глазами, заспешила в туалет. Кипя от злости и негодования, Нетти хлопнула дверью в уборной и стала мыть руки, плеща водой, как сумасшедшая. Зачем издеваться? Почему именно она? Неудержимые слезы выступили на глазах. Ей было чертовски гадко. Слова Морриса действительно задели ее где-то глубоко внутри. Девушка не понимала, как Эдриан, циничный эгоистичный идиот, смог задеть ее чувства. Девушку пугал ни Моррис, а те мысли и эмоции, которые он вызвал. Данетт вдруг почувствовала себя действительно не такой, как все. Слишком беспомощной, бесполезной и ненужной. Нетт могла утешить лишь одна мысль: все в ее руках. Она решила больше никогда не контактировать