сразу мне об этом не рассказала? Если бы я была с тобой, я бы так!..

– Запомни только одно. Эдриан Моррис отвратительное создание. С ним нельзя иметь дело, вообще говорить о нем противно. Такие люди, как он, не заслуживают даже знакомства с нами, не говоря уже об общении и тем более уважении.

– Хорошо. Моррис это идол, обходим его стороной, – подняв правую руку, сказала Анабель и рассмеялась, всем своим видом показывая, что она понимает и поддерживает подругу.

      Так девочки добрались до школы. Ученики, все как один, в первый учебный день были бодры и полны сил. Кругом стоял гомон. Все пытались за одну перемену сообщить друг другу обо всем, что случилось с ними за каникулы. Данетт с радостью встретила Элтона у входа, чтобы накинуться на него с расспросами самой первой. Элтон с охотой отвечал, улыбался, отчего Нетти мило хихикала, обнажая ямочки на щеках. Умилительная картина! Красивая светловолосая девушка, одетая в шелковое розовое платьице, чистый ангел, от которой так и веет добром. А рядом с ней высокий накаченный парень. Голубоглазый блондин, мальчик с картинки. Как Нетти может с ним дружить десять лет и считать всего лишь лучшим другом, ни разу не усомнившись в своих чувствах? Со стороны они выглядели, как пара влюбленных. Если бы не прозвенел звонок, и Анастейша Диллон, краснея от ревности, не забрала бы Эла, эти двое «влюбленных» не отлипли бы друг от друга еще ближайший день.

      Последовали уроки, которые тянулись, как жевательная резинка, прилипшая к штанам какого-то неудачника, и перемены, которые пролетали, как гоночный автомобиль. Учителя говорили лишь об экзаменах, об их сложности и важности. О том, насколько максимально нужно выложиться ученикам за эти последние два года, о поступлении в колледж. Это можно перечислять бесконечно, ведь, как известно, темы про экзамены и выпуск у учителей не имеет ни конца, ни края.

      Когда закончился последний урок информатики, радости старших классов не было предела. Данетт, которая вообще не любила точные науки, всего того, что не было связанно с английским языком и литературой, выйдя из класса, вздохнула с облегчением и пообещала Анабель, что вечерняя прогулка, которую они запланировали на сегодня, будет шириной. Данетт сказала это с такой уверенностью, что бодрое расположение духа перешло и на Ану, вследствие чего, девушка даже не хотела начинать разговор, который тревожил ее все утро. Однако начать его все же пришлось.

– Нетт, мне нужно тебе рассказать. В общем, ночью кто-то написал мне красным на окне «Ангел смерти жаждет мести, дорогая Ана Бейкер» и положил рядом чучело, похожее на меня. Еще на мокром окне остался след чьей-то руки, – кратко сообщила Анабель, чтобы не поразить Нетт сильнее, чем того хотелось. – Все хорошо, но это меня озадачило. Может у тебя есть мысли, кто мог это сделать?

– Какой ужас! Ты, наверное, очень напугана! – воскликнула встревоженная Данетт. – Но я не замечала за тобой никаких плохих поступков. Кто в городе мог пойти на это? И что означает эта надпись? Кто кому хочет отомстить?

– Я понятия не имею о чем речь. Что за сумасшедший назвал себя Ангелом смерти? При чем тут я?

– Действительно, очень странно. Но мы разберемся с этим, верно?

– Конечно.

                               ***

      Когда такси остановился на парковке возле кафе в Форгсе, Николас Мартин, с чувством необъяснимой любви к своему родному городу, выйдя из машины, вдохнул чистый воздух и ощутил то блаженство, которое посещает после долгой отлучки от дома. Ник два года учился в другом городе и не появлялся в Форгсе. Теперь его жизнь снова становилась прежней. Осталось сделать только одно: объяснить родителям, с какой радости он вернулся, не окончив школу и почему ничего им не сказал о приезде. Вот это будет поистине грандиозный сюрприз. Мелани и Кристофер Мартины являлись примером строгих и дисциплинированных родителей, поэтому нарушение их порядка им здорово не понравится. Николас это понимал, но оставаться в той школе, вдали от дома, не было никакого желания. Поэтому, как бы плохо это не кончилось, он вернулся домой и был несказанно этому рад. Ностальгия приятной волной окатила Мартина, как окатывает по весне душистый запах благоухающих растений. Впервые за долгое время, Николас почувствовал себя на своем месте. Бодро шагая по направлению к дому, Ник думал только о том, что неуютной жизни пришел конец, ему больше не придется жить в скучном общежитии и, что бы не сказали родители, он вернулся туда, куда стремился ни один день и даже ни один месяц.

      Родители Николаса считались самой богатой и отчужденной семьей в Форгсе. Крис Мартин хозяйничал на огромной собственной ферме и имел самый большой особняк в городе, который своим мрачным готическим видом не внушал никакого доверия. Комнатой Ника была та самая комната синих тонов, где некогда гукал маленький Хьюберт. Увы, за тридцать лет ничего не изменилось. Все в доме всегда пребывало в мертвом покое. Тихо, пусто, страшно. Именно в такой обстановке вырос Ник. Зато, когда он вошел в дом, а затем в гостиную и мать увидела его, дом прорезал такой вопль, что мертвая тишина собрала чемоданы и ушла в отставку.

– Мама, это же я… вернулся. Мы не виделись с тобой больше года, – неуверенно пролепетал Николас, очень удивившись такому бурному приветствию. – Ты не рада?

– Почему? Почему ты тут? – выпалила Мелани, попутно быстро засовывая в сумку какие-то вещи со стразами, на которые, в тот момент, Ник не обратил внимания.

– Я ушел из той школы. В Форгсе намного лучше и спокойнее. Я не хочу жить один.

– Как? Просто взял и ушел? – изумилась мама, пропустив мимо ушей слова сына о спокойствии и одиночестве.

– Да. Я сказал, чтобы они прислали мои документы нам на почту. Тебе останется только отнести их в «Делли-Форгс».

– Как ты мог ослушаться? Ты невыносим, Николас! Мы еле устроили тебя в эту специализированную школу, сколько денег ушло на твое устройство в общежитие. Ты должен был сначала посоветоваться с нами, прежде чем принимать такое серьезное решение. А если в «Делли-Форгс» нет мест? Или они еще по каким-то причинам не смогут тебя принять?

– Я уже навел кое-какие справки и знаю, что в школе Форгса меня примут с распростертыми объятьями.

– Ты просто взял и бросил школу ради новой, в которой неизвестно, как ты уживешься. Может все пойдет плохо.

– Все будет куда лучше,