Выплыла из небытия первая красавица Сныти лишь послебракосочетания с Павлом Майковым. Собственно говоря, это все. Где жила до тогоРозалия, чем занималась, покрыто толстым слоем пыли. Правда, Нелли Семеновна,придя к следователю, заявила: «Да она проститутка! Прошмандовка без роду иплемени!»

Но ведь свекровь способна и не на такие высказывания.Осталась неясной и причина, по которой Розалия отравила мужа. Та же НеллиСеменовна в запале восклицала: «Павлик мерзавку из грязи вытащил, отчистил,отмыл, одел, обул, а она отблагодарила!»

Иван, которому назойливая госпожа Майкова-старшая со своимитребованиями арестовать невестку надоела хуже ежедневного завтрака из однойчерной икры, не удержался от замечания:

– Павел, по вашим словам, был умным, самодостаточнымчеловеком. Зачем ему, как вы выражаетесь, проститутка?

Нелли Семеновна сложила губы куриной гузкой.

– Уважаемый Иван Николаевич, мужчины любят женщин лишь поодной причине. Если она красива, и умна, и талантлива, и домовита, но в постелилежит бревном, то ничего хорошего не получится. У нас в стране неправильновоспитывают девочек, им следует тренировать не ум. Вот у Розалии проблемы снижним этажом не имелось, профессиональная выучка, на это наивного Павлушу ивзяла. А потом успокоилась, поняла, что стала приличной, замужней женщиной, иперестала работать в постели. Вот тут-то у Павла и открылись глаза. Мужчины,поняв, что половой интерес к партнерше иссяк, живо трезвеют. Вот Павлуша и снялрозовые очки, только при обычном свете Розалия неприглядно смотрелась. Сыннаконец-то осознал, что совершил ошибку: рядом с ним не та женщина. Но он ипредположить не мог, насколько «не та». После крупного разговора Розалияиспугалась, присмирела, попыталась вернуть любовь мужа, но в одну водуневозможно войти дважды. Девке стало ясно, что развод грянет неминуемо, и онарешила: лучше стать вдовой. По закону жена – наследница первой очереди.

– У вас есть доказательства того, что Розалия до свадьбы сПавлом Майковым вела аморальный образ жизни? – вздохнул Иван. – Можете назватьее клиентов или коллег? Готовы сообщить имя ее мамки, сутенера, охранников?Нелли Семеновна вскочила:

– Я в подобных гадостях не разбираюсь. Но всем известно:Розалия гетера!

– Кому «всем»? – решил ущипнуть вредную тетку Федосеев.

– Людям вокруг, – не сдалась мать Павла.

– А именно? Назовите фамилию.

– Вам не хватает моих слов? – возмутилась посетительница. –Ну, допустим, Алина, дочка моей лучшей подруги.

– Дочь вашей лучшей подруги тесно общалась с Розалией до еесвадьбы с Павлом? – решил уточнить Иван.

– Нет! – взвилась Нелли Семеновна. – Али-ночка совсем издругого теста, умница, кандидат наук, она познакомилась с мерзавкой уже послепохода Павлуши в ЗАГС. Мы с подругой надеялись, что наши дети полюбят другдруга… Да бог с ней, с любовью, пусть бы просто поженились, чувство рождается ив браке. Но нет, не случилось счастья. Теперь Павлуша в могиле, Алина до сихпор одинокая, а у меня дома хозяйничает проститутка. Не спорьте, она продажнаятварь! Вызовите ее к себе и спросите: «Зачем отравила мужа?»

Ивану оставалось лишь тупо кивать и ждать, когда матьпокойного устанет разглагольствовать и уйдет прочь. Естественно, Федосеев невоспринял слова обозленной посетительницы всерьез.

И больше следователь ничего не узнал. Какая по характеруРозалия? Что любит, чем увлекается, с кем дружит? Имелись ли у нее разногласияс мужем? Правда ли, что брак пары балансировал на грани развода? Все этивопросы остались без ответа.

Я встала:

– Хорошо, тогда я поехала.

– Куда?

– Для начала на квартиру к Розалии. Она удрала отсюда сголыми, в полном смысле слова, ногами. Денег, насколько понимаю, у мадамы ссобой тоже не имелось. Ей элементарно потребуются туфли, даром даже тапки никтоне продаст, следовательно, милашка вынуждена будет хоть на секунду, да заскочитьв родные пенаты – переодеться, схватить купюры. Есть шанс застать красавицу вее собственной ванной.

– Послать к ней парней? – задумчиво протянул Иван. – Нотогда придется признаться в побеге.

– Сама справлюсь, – отмахнулась я.

– Все-таки сомневаюсь, что Розалия порулила по меступрописки, – снова занудил Федосеев. – Она, похоже, далеко не дура. Зачем зряноги бить, лучше поискать по знакомым, подругам…

Я с тоской посмотрела на испорченную сумочку. Увы, ридикюль,два раза шлепнувшийся в зловонную лужу, пропал. Точно, надо вытряхнутьсодержимое и выбросить дорогущее изделие из кожи. Похоже, в этой истории меняподстерегают одни лишь потери да неприятности.

Иван с аппетитом чихнул, полез в карман, потянул оттудагрязный носовой платок и сшиб локтем со стола телефон. Допотопный аппарат упална пол, жалобно крякнул и отбросил наборный диск.

– Вот черт… – пригорюнился Федосеев и начал осторожнособирать его останки.

– Жаль, – усмехнулась я, – прослужи он у тебя еще пару лет,ты мог бы продать раритет и получить громадные деньги.

– Шутишь? – простонал Иван.

– Серьезна, как никогда! – заверила я. – Знаешь, что такоеантиквариат?

– Старые, грязнее вещи, за которые идиоты-коллекционерыплатят бешеные бабки, – пропыхтел следователь.

– Приблизительно так, – закивала я, – но есть нюансы.Имелась, к примеру, у тебя дома табуретка, обшарпанная уже деревяшка, купленнаяв невесть каком году неизвестно где прапрапрадедушкой. Ты собрался избавитьсяот древней уродки, но потом вдруг узнаешь: ужасная мебель именно из-за своейдревности перестала быть позором семьи, с течением времени она превратилась вбесценную вещь, устроители антикварных аукционов готовы выставить ее засумасшедшие деньги… Собери аппарат и спрячь, через сто лет внуки тебяблагодарным словом вспомнят.

– Хорош стебаться! – нервно хихикнул Иван. – Мне из своегокармана за новый аппарат платить придется.

Я понаблюдала еще некоторое время за попытками Федосеевареанимировать телефон и, прихватив листочек с информацией о Розалии, ушла.