– А как поступают, если в наличии только чутье, а улик нет?

– Отпускают, – мрачно ответил Федосеев. – Но…

– Давай без всяких тонкостей. Ты мог ее отправить домой?

– Теоретически – да.

– Вот ты это и сделал! Никто не виноват. Розалия Майковапокинула кабинет с разрешения следователя.

Федосеев засмеялся.

— Ты полагаешь, отправить задержанную домой просто? Сказал:«Вы свободны», и ку-ку?

– А что еще?

Иван начал перекладывать бумажки, в беспорядке заваливавшиестол.

– Тут целая волокита, вплоть до выдачи личных вещей. Не одинчас пройдет, пока человека оформят.

Я было загрустила, но через пару секунд поняла, как следуетдействовать.

– Значит, милиционер говорит: «Вы свободны», и заключенногоначинают готовить к выходу.

– Ну… в принципе так, хотя в действительности…

– Отлично, – оборвала я Федосеева. – В таком виде версиябудет выглядит убедительно: объявил Майковой об освобождении, вышел на минутуиз кабинета, а Розалия, незнакомая с процедурой, посчитала, что может уходить,и адью!

– Я идиот?

– Слегка. Но это лучше, чем все остальное! Федосеевнахмурился:

– Ужи не знаю…

– Зато я не сомневаюсь, что так ты сумеешь выпутаться изглупой ситуации. Никому не рассказывай о фрамуге и туалете, а тверди: она ушла,сочтя себя свободной. Я же тем временем займусь проблемой.

Иван с тоской глянул на меня.

– Какой?

Все-таки мужчины морально более слабы, чем женщины. Нупочему Федосеев превратился в кисель? Главное в нашей жизни – не терять надеждуи никогда не сдаваться, выход найдется даже из тупика. Если вас замуровали вбетонный мешок, не стоит ныть и плакать, лучше от слез не станет. Следуетцарапать стену, авось проковыряете дыру и удерете. Не прощайтесь с жизнью, дажеесли вас переехал поезд!

– Вань, – ласково сказала я, – у нас имеется пара суток довозвращения Дегтярева и плюс к ним время до прилета в Москву генерала. Итогопримерно две недели. Ты теперь не один, рядом буду я. Чувствую себя, с однойстороны, виноватой – не смогла выполнить просьбу Дегтярева, с другой –ущемленной – Розалия ловко обвела меня вокруг пальца. Может, я и кажусьникчемным существом, но на самом деле способна на многое.

– Я уже понял, – ехидно отметил Иван.

– Непременно отыщу Розалию и добуду необходимыедоказательства ее виновности! – заявила я, не обращая внимания на его ехидство.

– М-да… – горько вздохнул Федосеев. – Сел я в такую лужу,что придется соглашаться и на твою поддержку. Хотя тихий внутренний голосподсказывает: «Ваня, не связывайся с ней, хуже будет!»

– Накрой свой тихий внутренний голос тазом и подумай, чтолюбая помощь – тоже дело! – разозлилась я. – Сказано же, вытащу тебя из беды.Живо сообщи домашний адрес Розалии!

– Ой, не могу! – фыркнул Иван. – Так она тебе и вернется поместу проживания!

– Не спорь!

Федосеев порылся в кипе бумаг на столе, вытащил листок и,прищурившись, прочитал:

– Москва…

– Город можно опустить! – в нетерпении воскликнула я. –Ясное дело, она из столицы.

– Ну не совсем так, – хмыкнул Иван. – Розалия МихайловнаЛомоносова прибыла в Москву из Архангельска. Вернее, она обитала в небольшомместечке под названием Сныть. Отец Розалии, Михаил Васильевич Ломоносов…

– Сын обеспеченного купца, – перебила я Ивана, – пришелвместе с рыбным обозом в Москву, выучился, основал университет, писал оды навосшествие цариц на трон, пользовался уважением окружающих. Не кажется ли тебе,что дочурка ученого и поэта на редкость хорошо сохранилась? Ей уж небось околотрехсот лет, а смотрится новенькой.

– Не понял? – оторвался от чтения Федосеев.

– Хватит шутить, времени мало! Посмеялся, и ладно!

– Но ее отца на самом деле звали Михаил ВасильевичЛомоносов, – растерянно произнес следователь. – Смотри.

Я цапнула листок и возмутилась:

– Ну и странные случаются люди! Зачем называть ребенкаточь-в-точь как исторический персонаж?

– Считаешь эту проблему сейчас главной? – на полном серьезеосведомился Федосеев.

– Рассказывай все, что известно о Розалии! – велела я, решивне реагировать на колкие замечания.

Федосеев начал выдавать информацию, и очень скоро мне сталопонятно, по какой причине мужик до сих пор сидит в районном отделе, непродвигаясь по службе. Может, Александр Михайлович прав, считая бывшегооднокурсника крепким профессионалом, вполне вероятно, что Дегтярев и неошибается, но в случае с Розалией действия следователя выглядели беспомощными.

Иван выяснил о Розалии лишь общие данные. Младшая дочьМихаила Васильевича Ломоносова была в городе Сныть яркой звездой. Розочкагромче всех пела, ловчее танцевала, а когда в населенном пункте образоваласьсвоя команда КВН, стала ее постоянной участницей. Закончив школу, Розалия непожелала остаться в Сныти. Да и что хорошего ждало ее там? Предстояло выйтизамуж за одного из местных парней, нарожать сопливых детей, растолстеть и потомвсю оставшуюся жизнь бороться с алкоголизмом супруга, собирать деньги, желаякупить машину-дачу-ковер-шубу, и любоваться в телевизор на красивых людей,которые не влачат жалкое существование, а живут весело, богато, счастливо.

Вопреки воле родителей Розалия уехала из Сныти, причем не вАрхангельск, а в далекую Москву. Домой Ломоносова никогда не возвращалась,писем не присылала. От нее через месяц после побега пришла лишь короткаявесточка: «Поступила в институт назло вам. Прощайте. Если увидите мое фото вжурналах, лопните от зависти. Вы в меня не верили, вы мне не нужны. Нам не очем разговаривать и нет необходимости встречаться». Письмецо было написаноторопливым почерком – похоже, что отречение от родной семьи девушка составилавпопыхах.

Розалия полностью выполнила обещание – в Сныть она неприезжала, родителям не звонила. Старшая ее сестра Нина не сумела даже сообщитьближайшей родственнице о кончине сначала отца, а потом и матери: следы девушкизатерялись в Москве. Единственное, что мог разузнать Федосеев: ни в одномвысшем учебном заведении столицы Розалия Михайловна Ломоносова не обучалась.