— Ты же не думаешь, что моя бездарная сестра могла провернуть все это сама? Что я бы ей позволила? Бастерхази… — она выплюнула ненавистное имя, но тут же опустила плечи и вернулась к ровному тону: — не оставил своей прекрасной идеи завладеть Линзой и мной. Он предложил мне выбор. Или Кай женится на Ландеха и умрет в течение года, или я буду принадлежать ему. Тогда он защитит Кая от Ристаны.

— Прямо так и сказал?

— Ты все еще надеешься, что я не так поняла, да? Мне жаль, Дайм. Но именно так и сказал. Могу показать, если хочешь. И не только это.

— Что еще?

Светлый шер по-прежнему нежно обнимал ее, но его голос — и его свет тоже — стал каким-то тусклым и неживым. Шу было в самом деле очень жаль. Узнать такие мерзости о том, кого любишь — больно. Невыносимо больно. Она точно знает. Она сама чуть не умерла, когда ощутила ненависть Бастерхази.

— Все это время он с Ристаной. Спит с ней. Поддерживает ее политику. Запугивает сторонников Кая. Сглазил самого Кая.

— В смысле сглазил?

— Я не знаю как, но это он сделал. Кай стал сам на себя не похож, начал пить, слушать лесть и шляться по игорным домам. Рассорился с Альгредо. Перестал ходить на советы. Сдался. И ты можешь не верить мне, можешь сказать что сглаз и порча — чушь собачья. Я не стану спорить и доказывать. Просто могу показать, что по этому поводу сказал мне темный шер.

— Покажи.

Пожав плечами, Шу нашла нужное воспоминание и показала. Вместе со всей своей обманутой надеждой и отвергнутой любовью. Вместе со своей болью.

Дайм вздрогнул и обнял ее крепче.

— Прости. Я не должен был этого допустить.

— Это сделал не ты, а Бастерхази. Просто не жди, что я снова доверюсь ему. С меня хватит.

— Мне так жаль…

«…так жаль нашей прекрасной любви. Нашей общей мечты. Нашей свободы. Нас, которых никогда уже не будет».

— Мне тоже. Я так хотела…

«…быть с вами одним целым, выйти за вас замуж, а вместо этого мне придется стать женой сумасшедшего маньяка Люкреса, и виноват в этом Бастерхази».

Дайм тяжело сглотнул, собрался что-то ей сказать — она ощущала его отчаянную надежду на примирение, на божественное чудо, на что угодно…

Открыть рот Дайм не успел. Волна эфирного возмущения окатила их обоих, заставив все волоски на коже стать дыбом. Испуганных фей сдуло, разом замолкли цикады, флейты и журчание фонтана. Лес Фей сомкнул ветви вокруг них с Даймом, ограждая от опасности.

— Тигренок! — выдохнула Шу в страхе.

— Роне! — одновременно с ней вскинулся Дайм.

Они оба рванули в сторону башни Рассвета, к эпицентру возмущения — проламываясь сквозь внезапно выросшие посреди аллеи кусты, в страхе забыв о самой возможности пройти порталом. В кронах прошелестел недовольный вздох, кусты расступились. Напряжение эфира нарастало, черные, красные и фиолетовые нити дрожали и свивались змеями. Шу еле поспевала за Даймом, бегущим со всех ног.

Но почему-то башня Рассвета не приближалась.

— Бесполезно! — Дайм резко остановился и поймал ее. — Мы на том же месте.

Но Шу попыталась вырваться, отказываясь сдаваться.

— Тигренок! Дайм, он же убьет!..

Жесткая ладонь зажала ей рот.

— Тихо, послушай! Да послушай же ты! Все уже кончилось, — сказал Дайм таким мертвым голосом, что Шуалейду продрало морозом.

Эфир все еще дрожал, как дрожит пруд после упавшего камня, у входа в башню темного шера клубились обрывки злости и боли. Лес Фей снова был обыкновенным парком — и в нескольких шагах впереди журчал все тот же фонтан с русалкой.

Вот только Тигренка нигде не было. А Дайм снова обнимал ее, закрывая от всего мира крыльями из чистого света с редкими перышками цвета Бездны.

Демоны Ургаша – мифически-метафизические существа, похожие на зургов с крыльями, только полностью черные и чересчур зубасто-когтистые. Воплощение бессмысленного и беспощадного Зла. Произошли от бяки-закаляки, от скуки нарисованной Хиссом на песке Океана Вечности. Основное занятие демонов Ургаша – пугать маленьких детей, чтобы хорошо кушали и слушались родителей, в чем демоны составляют беспощадную конкуренцию синим гоблинам и шисам. Также каменные демоны выполняют декоративно-эстетическую функцию, украшая храмы Хисса и внушая гражданам должный трепет и благоговение. Физически демоны не существуют. Однако именно демонический облик принимают Воплощенные, так как он отлично приспособлен для боя и наведения ужаса.

Большая Имперская Энциклопедия

1 день журавля, Риль Суардис

Рональд шер Бастерхази

— Сначала танцевать, ваше прекрасное высочество, — велел Роне, даже не давая себе труд замаскировать приказ под галантную просьбу. — Подарите мне это рондо!

Ристана послушалась. Нехотя подала руку и позволила себя увести.

— Жалкий трус, — прошипела она, напоказ улыбаясь.

Ее бессильная злость была прекрасна. Изысканный десерт. Которым Роне непременно бы насладился, если бы…

Если бы ему не хотелось немедленно сдохнуть.

Светлый шер закрылся от него. Сделал вид, что Роне не существует. Нет, даже хуже. Что Роне — лишь одна из второстепенных фигур в партии очередного политического хатранжа. Бросил на него короткий взгляд, уронил незначительную фразу — и отвернулся. К ней. К глупой никчемной девчонке, к предательнице! К той, которая променяла светлого шера Дюбрайна на какого-то мальчишку-раба. Как? Как он мог?

Лучше бы, право слово, этот мальчишка успел убить. Тогда Дайм немного погоревал бы и пришел к Роне, а Роне сделал все, чтобы его горе забылось как можно скорее.

Соблазнительная идея. Ужасно соблазнительная идея. Так хочется поверить, что это сработало бы!

Но не выходит.

Дайм ее любит. Это прекрасно видно — золотое сияние ярче солнечного света окутывает этих двоих, отблеск его ложится на убийцу за креслом Шуалейды.

— До чего ты докатился, Роне, — вырвало его из упаднических мыслей очередное шипение Ристаны. — Нельзя же настолько бояться! Еще немного, и начнешь скулить и вилять хвостом, как побитый пес!

От правоты ее слов стало еще больнее. Но когда он, темный шер Бастерхази, признавал оскорбительную правоту бездарных?!

— Тебе самой не помешало бы немного поскулить и повилять хвостом, милая. И вместо того, чтобы кусать единственную руку, которая может тебя защитить, сказать мне спасибо.

— Тебе?! Трус! Иди, поваляйся у Дюбрайна в ногах, докажи ему свое смире-е-ение.

— То есть надо было позволить тебе нарваться, милая?

— Надо было поддержать меня, а не поджимать хвост. Тряпка. Ты позволил им…