Я прошла к барной стойке и села на стул. Бармен сразу же подошёл ко мне, предложив напитки. Сегодня голова должна быть светлой, поэтому я ограничилась бокалом белого сухого. Свет красиво переливался на поверхности вина, бликуя от тонкого стекла. Среди людей не так страшно, как одной дома. Даже если Денеб придёт, то не рискнет что-то делать прилюдно. Он придёт, в этом я не сомневалась.

А как хорошо мог бы сложиться мой небольшой отдых. Долгие прогулки после сотни бумажных дел, спокойные тихие вечера в уютной постели. Я бы может почитала даже. Сёртун предлагал мне поехать не в Москву, а в другой буфер. Но я решила навестить родной дом. Из моего отдела только я страдаю сентиментальностью, не припомню, чтобы кто-то ещё из Фениксов, с которыми мы работаем обычно, навещал родных или просто ездил домой так часто. Может дело в том, что меня потрепало чуть больше, чем всех остальных? Второе крыло пока так и не восстановилось. Учитель говорит, что отрастёт, но я очень сомневаюсь. Хотя даже с одним я сильнее многих.

Совсем близко от меня на стул опустился человек. Краем глаза заметила, что он в чёрном. По коже пробежал знакомый морозец. Мужчина щёлкнул пальцами, подзывая официанта, и заказал бокал самого лучшего виски.

— Привет, дорогая, — едва слышно шепнул Ден.

— И тебе здравствуй, — ответила я, не поворачивая головы. От чего-то ужасно страшно было взглянуть ему в глаза.

— Как самочувствие? — совершенно серьезно спросил Денеб. Я всё же глянула на него — нет, он не смеялся. — Ты сегодня шикарно выглядишь.

— Благодаря тебе, — я чуть повернулась, чтобы показать руку с татуировкой.

— Красиво, — констатировал он. Я вернулась к вину и чуть пригубила. Этот вечер неуловимо напоминал вчерашний, только ощущение такое, будто сейчас всё гораздо серьёзнее. Ден схватил меня за ногу чуть повыше колена, тело отозвалось невнятным напряжением и легкой дрожью. — Думал, ты не придёшь.

— Денеб, так тебя зовут по-настоящему, да? — ухмыльнулась я в бокал. — С огнём играешь, в курсе?

— Не смеши. Мне-то можно, в отличие от тебя, — он поднял руку выше, заставляя мысли сбиваться. — Ада, милая, — Ден склонился к моему уху, продолжая медленно ползти ладонью по бедру. Я чувствовала его дыхание так близко, что не могла сосредоточиться. Губы Денеба легко коснулись мочки. — Вторая ночь, да?

— Нет, — нашла я в себе силы ответить, и положила ладонь на его холодную руку, неприлично высоко задравшую платье.

— Как же так, дорогая? — наигранно удивился Ден, чуть отстранившись. — Обещание есть обещание. Ты проиграла и согласилась быть должницей.

— Должницей — да! А вот на это, — я снова показала ему татуировку. — Нет!

— Ага! — он тут же убрал руку и хлебнул виски, даже не поморщившись. — Значит, тебе уже прилетело от начальства, да? И подробности рассказали!

— Из-за тебя мне теперь грозит суровое наказание! Это же позор! Руку чуть не отрезали! — меня затрясло от злости.

— Да ладно тебе, чего переживаешь? Зато не будешь скакать по мужикам, как козочка. Думаешь, мне ничего неизвестно? Не только Фениксы сплетничают за твоей спиной, радость моя, — он подвинул ко мне бокал с вином. — Выпей, успокойся. Зачем пришла?

— Убери её, — я кивнула на рисунок.

— Тебе же хотелось? Зачем убирать? Красиво.

— Я не этого хотела! Просто рисунок! А не метку.

— Ну извини, надо было уточнять, — он неопределенно пожал плечами и снова ухватил меня за колено.

— Руку убери.

— Неа. Твоё тело теперь моё, что хочу, то и делаю.

— Ты не боишься, что тебя тоже накажут? — меня и злили его действия и забавляли. С ужасом я поймала себя на мысли, что мне нравится настойчивость Дена. Вторая ночь… Очень вкусно звучало. Я помотала головой, чтобы отбросить эти кошмарные фантазии.

— Да я и так вроде не пай-мальчик, всё равно. В отличие от тебя, Денеб сам себе хозяин, лапочка, — он сжал мою ногу и отпустил, вернувшись к бокалу.

— Выведи метку, пожалуйста. И забудем о том, что было.

— Я ничего не делаю просто так, Ада.

— Тогда зачем?

— Это же забавно, не находишь? Феникс и essentia. Такое бывало когда-нибудь?

— Ты совсем больной? — зашептала я, чуть приблизившись, чтобы никто не услышал. — Это преступление. Это против природы. Так нельзя! А если ты исказишь меня? Как тогда работать? Как жить вообще?

— Как-как… Со мной? — он повернулся ко мне и улыбнулся, просто, безо всякой подоплеки. По-человечески.

— Из-за тебя меня теперь понизят, наверняка. Главное, чтоб не убивали, — я действительно снова начала паниковать. Так привыкаешь жить в определенных условиях и последовательностях, что даже не допускаешь мыслей об изменении.

— Разве тебе страшно умирать? Ты же Феникс. Возродишься.

— Вопрос в том, когда? И в каком виде.

— Ах да… Забыл, прости. Ну у тебя же есть выбор, правда?

— Нет. Из-за тебя нет!

— Да хватит уже меня обвинять. Ты сама начала вчера. Соблазняла. Это твоя натура, Ада, сыграла злую шутку.

— Ты бы мог отказаться!

— Зачем? — вполне резонно удивился Денеб. — Красивая девушка сама себя предлагает. С обычными не так интересно, как с тобой.

— Ден, убери метку, пожалуйста. Я заплачу! Скажи, сколько, — взмолилась я, пожалуй, потеряв остатки достоинства из-за страха.

— Деньги меня не интересуют, глупышка.

— Прекрати фамильярничать.

— Не прекращу. Мне нравится, как ты закипаешь. Это очень… Напоминает вчерашний вечер… — Ден придвинул стул ближе, наши ноги соприкоснулись, и я начала нервничать больше, чем за десять минут до этого. Он дотянулся до метки и провел по ней рукой, цветы стали ярче, — Ада, а может плюнем на всё, а?..

— Замолчи, — резко ответила я, пытаясь встать, но Денеб не позволил мне этого сделать.

— Куда собралась? Ты теперь мой личный Феникс, я тебя везде достану. Можешь даже не пытаться убежать.

— Феникс никогда никому не будет принадлежать, такова природа! Да и зачем тебе это? Зачем? Что ты вообще делаешь в буфере?

— Отдыхаю я, — неожиданно зло огрызнулся Ден. — Захотел и взял тебя! Достало жить по указке, понятно?! Ходишь, подтираешь за всеми… Следы заметаешь. А жить когда? Вот просто посидеть, кофе выпить? Вам-то, Фениксам, хорошо. Красивые, задорные, работка не пыльная. Пришёл — спалил и ушёл. И буферы все ваши.

— Помолчал бы про работу. Ты хоть в курсе, как это страшно? За агонией наблюдать? Они же пустые после нас — не люди, а дети. Глаза стеклянные, слюни текут, смотрит на тебя такой вот опустошённый и пытается что-то сказать, а не может. Слов-то нет в голове! И всегда они кричат, адски кричат… Не обязательно голосом — да и лучше