— А? — Старыгин очнулся от задумчивости иулыбнулся. —Я вам скажу. Танечка, конечно, чудесная женщина и отличныйспециалист в своем деле, но кофе варить она абсолютно не умеет. А если выхотите кофе, то я вас угощу в мастерской. Только, — он воровато оглянулсяпо сторонам, — это большая тайна. Если наш пожарник узнает, что я храню вмастерской кофеварку, он съест меня живьем!

— Ценю ваше доверие, — заметила Маша без улыбки.

— Когда мне было лет десять, — начал Дмитрий Алексеевич,разлив кофе, — я был ужасным авантюристом.

— Не похоже! — Маша насмешливо посмотрела на негоповерх своей чашки.

— Внешность обманчива. Впрочем, в этом возрасте вседети имеют склонность к приключениям. Кто-то убегает из дому, чтобы бороться засвободу Африки, кто-то мечтает записаться юнгой на корабль, а мы с друзьямирешили остаться на ночь в Эрмитаже.

— В наше время у подростков несколько иныеинтересы, — проговорила Маша.

— Может быть. — Дмитрий Алексеевич пожалплечами. — С современными подростками я не сталкиваюсь.

— Ваше счастье! — вздохнула Маша, вспомнив, чемзакончилось ее общение с племянниками десяти и тринадцати лет. Кажется, потомих родителям пришлось делать незапланированный ремонт в квартире.

— Короче, мы решили таким образом проверить своюхрабрость, а заодно посмотреть, как тут все выглядит ночью. Нас было трое —двое мальчишек и одна девочка, Лена… — Старыгин на мгновение замолчал, и Машанеожиданно для самой себя испытала что-то вроде ревности.

— Может быть, именно ее присутствие и повлияло на нашерешение, — продолжил Старыгин, улыбнувшись своим воспоминаниям. В общем,перед самым закрытием музея мы спрятались за одну из витрин. Тогда ни о какойэлектронной сигнализации еще и не слышали, тетки-служительницы обошли залы, осмотрелиих довольно-таки поверхностно и ушли по домам. Ну а мы выбрались из своегоукрытия и отправились в путешествие по ночному Эрмитажу. Признаюсь, это былоодно из самых сильных впечатлений в моей жизни. Весь музей был в нашемраспоряжении, он был наш, только наш!

Старыгин мечтательно прикрыл глаза, казалось, уйдя в своивоспоминания.

— Картинами мы тогда не очень интересовались, ониказались нам скучными, непонятными, а вот старинное оружие, часы-павлин ивсякие другие музейные диковины поразительно действовали на наше воображение.Но тут случилась одна из таких встреч, которые бывают раз в жизни, да и то,наверное, не у всех.

Мы вошли в очередной зал, и я увидел эту картину.. Она былапочти спрятана в тени, и вдруг на нее упал лунный луч, и я увидел нежное лицоматери, ее полузакрытые глаза, устремленные на младенца, и его самого,скосившего глаза и глядевшего, кажется, прямо на меня. Я не знал тогда, что онаназывается Мадонна Литта, не знал даже имени Леонардо, но я не мог отвести отэтой картины глаз. Не знаю, что со мной случилось, но я замер перед ней, словноврос в пол, и очнулся, только когда меня окликнул Борька, мой приятель:

— Что ты там застрял перед этой теткой? Бежим, тамтакое!

Мы двинулись дальше в это удивительное путешествие. Все этойночью казалось необыкновенным и волнующим…

— Опять же, присутствие Лены… — не удержалась Маша.

— И это тоже, — спокойно кивнул Старыгин. В общем,мы переходили из зала в зал и не подозревали, что нас уже ищут.

— Значит, все-таки сработала сигнализация?

— Какая там сигнализация! — отмахнулсяСтарыгин. — Просто мы не учли одного существенного момента. Дело былозимой, мы, естественно, пришли в пальто и сдали эти самые пальто в гардероб. Ипредставьте себе ужас гардеробщицы, когда после закрытия музея у нее на вешалкеостались висеть три детских пальтишка! Что она могла подумать? Трое детейпотерялись в музее, с ними произошло какое-то несчастье! Она позвала своюзнакомую, работавшую ночной дежурной, и рассказала ей о происшествии. Та,понятное дело, тоже перепугалась, но только уже больше из-за того, что в музеенаходятся посторонние люди. Время было суровое, и ей, среди прочего, могло затакой непорядок здорово нагореть. В общем, несколько ночных дежурныхпосовещались и решили, не сообщая ничего начальству, своими силами изловитьзлоумышленников и выдворить из музея. Тем более что размеры пальто явственноговорили о малом возрасте этих самых злоумышленников и о том, что справиться сними будет нетрудно.

А мы в это время добрались до самого интересного места, покрайней мере, как нам тогда казалось, — до Рыцарского зала. Старинноеразукрашенное оружие, рыцари в настоящих сверкающих доспехах, огромные кони,совершенно как живые… Я попытался вытащить рыцарский меч из ножен, к счастью,сил на это не хватило. Тогда Борька, чтобы не уступить мне в лихости имолодечестве, решил взобраться на лошадь. Только было он приступил к исполнениюэтой задачи, как из соседнего зала донеслись приближающиеся шаги и голосадежурных. Мы, понятное дело, ужасно перепугались, решили, что нас тут жеарестуют, и спрятались в самый укромный уголок — за ту самую лошадь, которуютак и не успел покорить Борька.

Старыгин снова на мгновение замолчал, как будто перед егоглазами ожили те давние воспоминания.

— В зал вошли несколько женщин, они громкопереговаривались и заглядывали во все углы. И тут Ленка от страха громкозаревела…

В общем, нас вытащили из укрытия и с позором выпроводили изЭрмитажа. Пообещали сообщить в школу, но дальше этого обещания дело,разумеется, не пошло — ведь этим дежурным самим совершенно ни к чему былскандал.

— В общем, та ночная встреча определила весь вашдальнейший жизненный путь, — насмешливо подытожила рассказ Маша. —Именно тогда вы решили стать реставратором.

— Нет, не тогда, — возразил ДмитрийАлексеевич, — гораздо позднее. Впрочем, вы совершенно правы, я слишкомувлекся своими детскими воспоминаниями.

Кофе был выпит, Маша посидела еще немного, глядя, какСтарыгин склонился над картиной, и решила, что пора уходить. Вряд ли она ещечто-нибудь выяснит, сидя в лаборатории рядом со Старыгиным. Конечно, насчетчетырех семерок и пентагондодекаэдра все очень таинственно и интересно, но, нина миллиметр не приближает ее к решению задачи. А задача перед всеми сейчасстоит только одна: определить, что случилось с Мадонной Литта. Куда деласькартина, что с ней случилось и как ее вернуть? То есть об этом пускай заботятсядругие, а Машино дело осветить все это, сделать шикарный репортаж. Очень скоропропажа Мадонны Леонардо станет достоянием гласности. И тогда по горячим следамнужно быстро сообщить людям информацию, причем как можно более подробную.

Пока она знает одно: картину заменили на точно такую же,только вместо младенца на этом холсте Мадонна держит на руках маленькоечудовище. И еще Старыгин показал ей на картине надпись — четыре семерки.Надпись эта как-то связана с ней, с Машей, потому что покойный дед когда-тотоже бормотал что-то про четыре семерки. Маша была не настолько мала, чтобы этоне запомнить.