litbaza книги онлайнДетективыЗагадка лондонского Мясника - Тони Парсонс

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 ... 8 9 10 11 12 13 14 15 16 ... 70
Перейти на страницу:

– Вы слышали о Черном музее? – спросил Грин. – Это в Новом Скотленд-Ярде. Посторонних туда не пускают. Наша кладовка – в точности как Черный музей.

Я улыбнулся:

– Беспорядка здесь побольше, чем там. Да, в Черном музее много старых вещей. Огнестрельное оружие. Ножи. Трости-шпаги. Зонтики-пистолеты. У них даже есть «Убийца полицейских», трость со скрытым в ней кинжалом. Но Черный музей – не совсем музей. Скорее хранилище учебных пособий.

Грин широко раскрыл глаза:

– Вы там были?

Я кивнул:

– В студенчестве. У них есть стенд с фотографиями полицейских, погибших на службе. В Черный музей водят, чтобы с нами такого не случилось.

Грин глубоко вдохнул и, медленно выдыхая, повернулся к пыльной полке, висевшей в самом темном углу.

– Взгляните.

– Ничего не вижу.

Я шагнул ближе и наконец увидел, на что он показывает.

На полке, опутанной паутиной, одиноко стояла старая сумка из коричневой, потрескавшейся и вытертой кожи. Медные кольца и замки потемнели от ржавчины. Грин поднял сумку, спугнув паука, и тот бросился бежать, словно опаздывал на важную встречу.

– Похоже на докторский чемоданчик, – сказал я.

– Гладстонская сумка. И непростая. В ней – набор криминалиста. Думаю, это одна из первых. Слышали про такие?

Я покачал головой.

– С этих сумок началась современная криминалистика, – сказал Грин. – В тысяча девятьсот двадцать пятом году в Скотленд-Ярде было две такие. Полный набор инструментов. Резиновые перчатки, лупы, емкости для крови, пробирки с веществом для взятия отпечатков пальцев, все, что нужно. Эти наборы появились, когда знаменитый патологоанатом, сэр Бернард Спилсбери, увидел, как детективу приходится голыми руками работать с телом убитого. Эти чемоданчики положили начало тем методам, которые используете вы.

Билли робко взглянул на меня и бережно поставил сумку на место, словно какое-то сокровище.

– Это история, – заметил он. – А историю я очень люблю.

– Одного не понимаю, – сказал я, и Грин обернулся. – Ваша коллега сказала, что до банкира вы никогда не видели убитых.

– Констебль Рен. Ее зовут Эди. Да, это правда.

– Но такого не может быть. Сколько вы прослужили в полиции?

– Шесть лет.

– Тогда вы повидали больше мертвых, чем я. В среднем на вас пришлось бы по трупу в день. Водители, что вылетели сквозь лобовое стекло, потому что за рулем набирали эсэмэс. Велосипедисты, которых сбил автобус. Пешеходы, которых сбили велосипедисты или водители. – Я покачал головой. – Не верится, что Хьюго Бак – ваш первый случай.

Грин подумал:

– Вы правы. Я видел много. Но в то утро мы с Эди нашли кое-что другое. Это не последствие глупости или несчастного случая. И произошло не потому, что кто-то выпил, обкурился или набирал эсэмэс. Убийство банкира – самое что ни на есть преднамеренное. Оно – как нарушение всех мыслимых правил. Не просто еще одна смерть на дороге. Не знаю, как объяснить. Она другая. Вам не кажется?

Я кивнул:

– Вы правы. Это разные вещи.

* * *

Просыпаюсь я слишком быстро и в самое неудобное время, когда снова засыпать уже поздно, а вставать еще рано.

Встаю, подхожу к окну. На мясном рынке горит свет. Возвращаюсь и сажусь на кровать. Стараюсь не смотреть на будильник – для меня это как встретиться глазами с безумцем.

Наконец я смотрю на него. Без десяти четыре.

Я иду к встроенному шкафу, толкаю двери. Они распахиваются, и в сумраке тихонько позвякивает множество поясов и ожерелий, висящих с другой стороны.

Слева стоят туфли. Женские туфли всех видов. Сандалии с ремешками, лодочки на шпильках. Справа – ряды выдвижных ящиков. Кофты и свитера. Аккуратно сложенные джинсы, которые никто уже не наденет.

А прямо передо мной – вешалки с ее платьями, юбками, жакетами и топами. Много белого хлопка и вспышки ярких цветов. Их трудно разглядеть в темноте, но там есть оранжевый шелк, и синий батик, и тонкие ткани в блестках. Мягкие, как перышко, легкие, как вздох. Раскинув руки, я будто падаю в них, прижимаюсь лицом к ее одежде, к ее существу, к прежним дням. Я дышу ею.

И потом засыпаю.

Пять

На уроке дети рисовали семью. Всю стену класса заняли картинки с яркими человечками. В пять лет малыши начинают понимать свое место в мире.

У нарисованных мам были длинные волосы – волнистые линии, сделанные черным, коричневым или желтым карандашом. Некоторые обнимали похожий на сосиску сверток с кружком вместо головы – братишку или сестру. Папы держали коричневые квадраты и прямоугольники – кейсы. Рисунки переполняла жизнь, на них толпились фигурки всевозможных форм и размеров. На всех, кроме рисунка Скаут.

– Вот мой, – показала она.

Разве я мог его не заметить?

На картинке Скаут стоял серьезный человечек без кейса – я, маленькая девочка с огромными карими глазами, а рядом – пятнышко с четырьмя лапами, Стэн.

В то утро мы оставили его дома и ушли под вой отчаяния и гнева. Я не взял Стэна, потому что в первый понедельник месяца родителей пускают в класс посмотреть на работы детей. Наверное, нужно было радоваться. Но я стоял в толпе взрослых и детей, смотрел на рисунок дочки и не знал, что сказать.

Пап дети изобразили в костюмах и с галстуками, а мам – в деловой или спортивной одежде. Определенно, в рисунках был социальный реализм.

Мисс Дэвис – молодая учительница, блондинка из Новой Зеландии, ласково нам улыбалась.

– Тебе нравится? – спросила Скаут, встревоженная моим молчанием.

– Очень.

На самом деле у меня разрывалось сердце. Казалось, что фигурки на ее рисунке подавлены белым пустым пространством. Я в который раз ощутил полноту других семей и ущербность нашей, разбитой; это чувство будет преследовать меня всю жизнь. Я положил руку на плечо Скаут, и дочка подняла на меня глаза – точно такие же, как у матери.

– У тебя отлично получилось, – сказал я.

– Мисс Дэвис сказала, нужно только родных рисовать, – ответила она и пошла к своей парте готовиться к первому уроку.

Мне было пора. Мамы и папы целовали на прощанье детей, подходили к учительнице, чтобы обменяться парой дружеских слов. А я стоял, пока не прозвенел звонок, и смотрел на рисунок Скаут – нашу семью, окруженную белой пустотой.

* * *

Стэн не любил, когда его бросают одного.

Он перевернул миску с водой, разорвал коврик в клетке, а в качестве выступления на бис – взобрался на кофейный столик и столкнул мышку ноутбука. Теперь она болталась на проводе, точно повешенный.

1 ... 8 9 10 11 12 13 14 15 16 ... 70
Перейти на страницу:

Комментарии
Минимальная длина комментария - 20 знаков. Уважайте себя и других!
Комментариев еще нет. Хотите быть первым?