Ехали молча — наговорились за ужином. Карен пыталась свыкнуться с мыслью, что больше никогда его не увидит. О чем думал Йен, она не знала и знать, наверное, не хотела.

Он подвез ее к самому подъезду.

— Прошу, мисс! Кстати, как твоя фамилия?

— А это важно? — Она попробовала улыбнуться.

— Мм… Да.

— Норфолк. Карен Норфолк.

— Хорошо. Я запомню. Спасибо за необыкновенный вечер, Карен Норфолк.

— Это тебе спасибо. Все было великолепно.

— Пусть в следующий раз, когда ты… встретишь на кого-нибудь на улице, тебе повезет еще больше.

— Боюсь, что это невозможно! — рассмеялась Карен. — Спасибо, что подбросил. Удачи!

«Возможно, милая, еще как возможно. В этом городе полно психов и моральных уродов, но не меньше и хороших парней, свободных, веселых, не искалеченных жизнью парней, которые с радостью составят тебе компанию не только на вечер, но, может, и на всю жизнь!» — подумал Йен. В этой мысли сквозила ощутимая горечь.

— Пока-пока. — У нее получилось почти вопросительно: видимо, он замолчал слишком надолго.

— Да, пока! Если что — звони.

— Ты тоже.

Она вкрадчиво хлопнула дверцей. Йен запоздало спохватился: нужно было помочь ей выйти. Отвык от общения с девушками, что ни говори. Он проводил взглядом хрупкую фигурку: поднялась по ступенькам почти бегом, скользнула за темную, обшарпанную дверь. Исчезла.

Несколько секунд Йен не мог справиться с оцепенением. Такое с ним случалось иногда — когда он испытывал грусть. Что такое память тела, Йен знал не понаслышке. Пять лет назад он едва не превратился в человека-растение. Ну разве что у обычного кататоника отсутствует высшая нервная деятельность. А он был лишен этого милосердного сна разума…

Йен включил радио. Как можно громче. Чтобы заглушить собственные мысли. Какая-то томная девица в простеньких стишках обещала своему возлюбленному «миллион наслаждений» этой ночью. Пускай… Пусть у них все будет хорошо. Он лихо развернул машину и помчался назад. Здорово, что он отличный водитель и ему ничто не грозит…

Карен не смогла открыть дверь — Мэрайа опять забыла ключ в замке. Это ее фирменный стиль. Карен раздраженно надавила на кнопку звонка, выругалась, потому что вспомнила, что он не работает, и принялась стучать.

— Ой, привет! — На пороге стояла Сибил в едко-зеленой маечке. — Как дела?

— Обожаю, когда мне открывают дверь! — натянуто улыбнулась Карен.

— Эй, у тебя ничего не случилось?

— Нет, просто тяжелый день, — бросила Карен уже через плечо.

Ну и что, что это неправда. День был бесподобным. Самый богатый на приятные события день за последние несколько месяцев. До этого что-то подобное было в день ее рождения, который, по счастью, пришелся на воскресенье. А до этого… А, не важно.

Карен повесила пальто в шкаф. Стянула свитер и джинсы. Бросила взгляд на себя в зеркало — хрупкое полуобнаженное тело, лицо с печатью мировой скорби. Позади — неоштукатуренная стена красного кирпича с неровно положенным раствором, изюминка ее комнаты. Какая получилась бы фотография…

Стоя под душем, Карен пыталась убедить себя, что все сложилось как нельзя лучше. Ее предупреждали, что вряд ли дело выгорит с первой «потенциальной жертвой». Можно нарваться в лучшем случае на непонимание и отторжение, а в худшем — на откровенное хамство. А Йена даже не пришлось долго уговаривать. Она молодец, она выполнила такое сложное задание, у нее в багаже — незабываемый ужин и телефон нового знакомого. Гораздо больше, чем от нее требовалось. Ее ведь никто не просил уговорить первого встречного на ней жениться!

«А ты думаешь, во всем этом городе нашелся бы желающий?» — напомнил о себе внутренний голос.

«Заткнись», — посоветовала ему Карен.

Выйдя из душа, она облачилась в оранжевую футболку с огромным зеленым яблоком на груди — известный способ поднять себе настроение — и потертые джинсы, обрезанные чуть ниже колена. Таким образом она обычно сигнализировала миру «отвали от меня». Но мир в общем-то никаких агрессивных действий не предпринимал, а настроение почему-то не улучшалось. Карен пошла на кухню есть круассаны с медом (естественно, изначально круассаны существовали отдельно, а мед отдельно).

Впереди еще целых два выходных. Чем их наполнить кроме сна, еды и видео — совершенно неясно. И черт с ним, со списком дел на сегодня, которым так и не суждено, похоже, быть сделанными.

А впрочем…

Кто мешает сойти с наезженной дорожки? Она, в конце концов, не поезд метро!

Можно, к примеру, вытащить Кэтти в кино. А потом — в бар. Поделиться последними новостями из личной жизни. Карен хмыкнула. В кои-то веки у нее тоже есть новости на этом фронте! Пусть история и не будет иметь продолжения, но это почти что романтическое приключение. Эх, почему такие мужчины, как Йен, если и появляются в жизни, то всегда проходят мимо?

Карен оставила в покое пакет с круассанами и принялась просто выдавливать мед из бутылочки в ложку. За этим глубокомысленным занятием ее и застал звонок телефона. Точнее сначала ей показалось, что это просто галлюцинация. Но знакомая мелодия звучала все отчетливее и отчетливее. Карен рысцой помчалась в комнату, по пути успев подумать про пожар на фирме. Давно ей никто не звонил в пятницу после девяти.

На дисплее высвечивался незнакомый городской номер.

— Алло? — выдохнула Карен.

— Здравствуйте, мисс Норфолк, — проговорил дружелюбный, но немного усталый женский голос.

— Здравствуйте, — осторожно ответила Карен.

«Ну, если они еще и ночью будут меня доставать по поводу каких-нибудь билетов и всего остального…»

Она уже приготовилась держать оборону, отстаивая границы своей личной свободы. Ведь по выходным она имеет право на эту самую личную свободу!

— Простите, кем вам приходится мистер Рэндом?

Вот это да. У Карен было ощущение, что ее ударили по лбу. Дверью, которую она сама собиралась открыть. Рэндом… А, это же Йен! Но что случилось?

Сердце забилось быстрее, тревожнее.

— Мистер Рэндом — мой знакомый, — ответила Карен.

— Простите, что беспокою, — начала оправдываться невидимая обладательница усталого голоса, — но ваш звонок в памяти его телефона записан последним, а по другим записям совершенно непонятно, кто ему друг, а кто родственник, а матери я звонить не отважилась…

— В чем дело? — Карен почувствовала, как холодеют и становятся липкими ладони.

— Мистер Рэндом попал в аварию на выезде из тоннеля на Пятой авеню.

Сердце пропустило удар. Карен схватила воздух ртом, как рыба, которую вытащили из воды.

— Жив?!