—Свет, ну не убивайся ты так, — прерывает молчание Аиша и мягко берет меня за руку.

Легко сказать, и вообще крайне просто давать советы, находясь не в шкуре человека, который проживает всю боль самостоятельно. Я понимаю, что она пытается сделать как лучше, но получается, как всегда. Только сильнее распаляюсь, словно тлеющий уголек на ветру.

—Не убиваться? Ты сейчас уезжаешь, а мне что прикажешь делать? — нервно дергаю плечом.

—Хочешь, я останусь? Только проблему это явно не решит, — шепчет, откладывая стакан с соком в сторону.

Ага, останется она. Если такой раздолбай как я может забить на учебу, то Аиша нет, она будущий врач. Тут вам не просто какой-то экономический. Это мне можно забить на пару, и никто не помрет, а у Аиши мало того, что учеба тяжелее, так и ответственности в три раза больше. Хватает и того, что она прикатила ко мне на праздник. В отличие…в отличие от сами знаете кого!

—Нет, просто я не могу, понимаешь, не могу. Меня убивает эта ситуация!

—Ты ведь умная девочка, Свет, сыграй так, чтобы он сам не выдержал, — лукаво улыбается и загадочно выгибает бровь. 

Конечно, идея отличная, но я не могу вешаться ему на шею. Это унизительно и явно не достойно девушки. Да и если отбросить все предрассудки, однажды я так и поступила. Открылась. Ничем хорошим это не закончилось, даже несмотря на то, что Никита не отрицал обоюдной тяги.  Я рыдала в подушку пару месяцев, а он полностью игнорировал мое существование. Было крайне сложно открыться хоть кому-то, кроме сестры, она понимала меня с полуслова, казалось, что именно эта сильная девочка смогла не дать мне окончательно свихнуться.

—Ага, и будет так же, как и год назад. Сбежит, поджимая хвост.

—Я не считаю, что он сбежал, поджимая хвост. Свет, между вами пропасть в сколько лет?

—Двадцать.

—Вот именно! Двадцать, это тебе не пять, знаешь ли. Он тебя нянчил с тех пор, как тебе исполнилось три. Как ты думаешь, он должен себя чувствовать? Особенно…когда понял, что тянет его к тебе уже не как к племяннице.

—Мы не родственники, — нетерпеливо выпаливаю. В последнее время слышать в связке слова «дядя» и «племянница» стало для меня болезненным

—Вот кому ты это рассказываешь? Но я не считаю, что вести себя с ним грубо или игнорировать это выход, вам поговорить просто надо. Диалог — ключ от всех дверей недопонимания.

—Если…если бы он дорожил мной, то поговорил бы сам. Времени было предостаточно!

—Света, то, как вчера он на тебя смотрел, ответ на все вопросы. Только у слепого могли бы возникнуть сомнения в полноте его чувств, — смеясь, выдает Аиша. —И кстати, наши не обиделись, немного в шоке, но в целом...

Дальше не слушаю, плевать на все, кроме слов о Никите.

Я цепляюсь за эту фразу, вдалбливаю в голову, ведь обычно подвергаю сомнению абсолютно любую вещь, касающуюся его.

Все кажется, что я, маленькая и глупая девочка, придумала себе все от начала и до конца.

Кольцо на пальце жжет, но снимать не решаюсь, зато с радостью впитываю в себя то, что сказала Аиша. Только слепой не увидит.

Прощание с сестрой дается тяжело, она моя единственная лучшая подруга. Вот серьезно. Была бы возможность, я бы переехала в столицу, но папа не пустит же!

Очередной учебный день тянется так долго, что я готова выть и лезть на стены. Ничто не спасает от тоски. Так что с последней пары я изящно «линяю», причем делаю это в своем классическом стиле, наплевав на обещания отцу вести себя хорошо. Смываясь из-под носа охраны, которая явно не ожидала, что в первый день я пойду по их головам напролом. Пара звонков Валику, и в голове срабатывает четкий план на сегодняшний вечер и ночь. А что будет завтра, то будет завтра.

Мне надо развеяться, иначе мой мозг окончательно поплывет. Аиша набирает меня ровно в тот момент, когда я точно решаюсь на побег. Вот как чувствует! С порога налетает и по голосу понимает все.

—Свет, если ты снова надумала сбегать от охраны, ТО УМОЛЯЮ ТЕБЯ, не делай этого.

—С чего вдруг?

—Ты понимаешь, что у него сорвет крышу?

—Аиша, я не понимаю, на чьей ты стороне?

—Я на стороне разума! Это не то время, когда можно так себе вести.

Отлично, приятно слышать. Обида жжет легкие, так что я сбрасываю вызов и удачно оставляю телефон в раздевалке. Пусть хоть взорвется от злости.

Если бы я знала, к чему приведут эти поступки…

НИКИТА

С раннего утра настроение отстой. Хочется медленно, но верно, убивать всех, кто хотя бы попытается вывести меня из себя. Всю ночь я, разумеется, размышлял над тем, что Света лежит в соседней комнате. После ее феерического похода в клуб и откровенно дерьмового для моей нервной системы платья, все, о чем могу думать, — какая она крышесносная.

Пальцы до сих пор горят от вынужденных и  одновременно желанных касаний, а стоит только вспомнить божественный вид вкусной фигуры, изящных ног, то весь мозг плавно стекает в трусы. От постоянного перевозбуждения я вчера кончил прямо в душе, стараясь наоборот избавиться от долбанного наваждения. Один флешбек в ситуацию в клубе, где Света плавно выгибалась своими женственными формами, и я снова пацан в пубертате.

Но с возбуждением приходит гнев. Я не могу контролировать безудержное желание моего внутреннего зверя рвать глотки любому, кто коснется ее. Посмотрит. Или, не дай Бог, причинит вред. В умении преподать урок кулаками мне нет равных. Пусть отсутствие стоп-крана здорово могло бы утроить проблем.

В клубе Мора я потерял себя в тот момент, когда этот хрыч схватил Свету. Глаза заволокло красной пеленой, была только цель и никаких препятствий. Я шел к этой цели с одной мыслью — убить, растоптать и заставить страдать.

Что очень не понравилось Эльдару. Якобы в его клубе такое вытворять нельзя. А лапать молодых девчонок можно?

Я за эту девочку могу и убить, легко. Без сомнений и долбанных колебаний!

Мне плевать, что Света спровоцировала, с ней разговор будет в другой плоскости, а вот с таким отбросом вести беседы нельзя, бить в табло — да.

Света была в невменяемом состоянии, так что я в ту ночь остался в ее комнате без страха быть замеченным. Жадно осматривал любой открывшийся мне участок кожи. Затем вставал и терпеливо накрывал одеялом. Больной ублюдок, но я хотя бы попытался вести себя прилично. Под утро сам уснул в мягком кресле, но ретировался все-таки до пробуждения девушки, перед этим с особым удовольствием натянув на тоненький палец кольцо.

Взгляд опустился на руку, на которой была идентичная моей красная нить, завязанная безобразным узлом. Свободные края тесемки опалены мною в тот вечер.

Нельзя об этом думать.

Света выходит из соседней комнаты, заспанная, но при этом даже сейчас настолько желанная, что хочется вырвать себе от злости кадык. Как можно прекратить о ней думать, если она маячит перед глазами? И еще пижама на ней абсолютно ничего не скрывает. Это законно вообще такое шить? Мои глаза сами собой примагничиваются к плавно перекатывающимся от движений ягодицам. Хочется поддеть ткань коротких шортов, чтобы рассмотреть все в деталях.