хитроумный Одиссей – не будем забывать, что эти герои, имена которых почти всегда сопровождаются благородными эпитетами, пришли из историй и песен тех времен, когда звучащее слово было единственным средством передачи информации. Герои должны были быть яркими, невероятными личностями и при этом обладать типичными чертами, благодаря которым слушатели могли бы легко запомнить их истории. Использование в качестве героев сверхъестественных существ решало в некотором смысле очень насущную проблему: они не только были яркими и невероятными, но и всегда находились в действии, что позволяло их историям без труда циркулировать, воспроизводиться и сохраняться в слухоречевых культурах. С появлением письма и книгопечатания персонажи начали жить более сложными, неоднозначными, детализированными в плане психологии жизнями, и отличительным признаком большой литературы стала сосредоточенность на внутренних переживаниях героев{45}. Нарратив обернулся внутрь, и внезапно мы получили гораздо более полное представление о том, что творится в умах тех, кто существует в его пределах. Плоские фигуры, как заметил Э. М. Форстер, полностью раскрылись и стали объемными персонажами. Мы можем заглянуть в сознание диккенсовского Дэвида Копперфилда или Элизабет Беннет из «Гордости и предубеждения» Джейн Остин и понять ход их мыслей. Ахиллес и Кассандра, напротив, редко приглашают нас в свой внутренний мир, хотя мы зачастую можем догадаться об их эмоциях и мотивах по тем реакциям и поступкам, которые наблюдаем.

Одиссей в пути и Пенелопа дома

Мало кто поспорит с тем, что тысячеликий герой захватил западное сознание и мешает нам разглядеть то, какую роль в историях, превращенных нами во вневременные, универсальные столпы культуры, играют женщины. Если женщины в них и фигурируют, они, как правило, лишены голоса и свободы действий и уж тем более права участвовать в общественной жизни. Одиссея мы видим в действии, увлеченно следя за его хитрыми уловками и отважными поступками. Мы чувствуем его тоску, когда он уплывает от Калипсо, дрожим вместе с ним в пещере Полифема и радуемся, когда он возвращается домой к Пенелопе и Телемаху. Как герой классической Античности, он совершает «чудесные деяния», что считается отличительной характеристикой увенчанного славой мужа того времени{46}. Пенелопа же, как многие ее сестры из других мифов и эпических поэм, заключена внутри дома и мало что может сказать от своего собственного лица. В национальных эпосах, от финской «Калевалы» до французской «Песни о Роланде», и в авторских произведениях, от драмы Гете «Фауст» до оперы Вагнера «Летучий голландец», женщины молча прядут и ткут, готовят и убирают, вышивают, рожают детей, лечат и восстанавливают то, что было разрушено, расчищая герою путь к спасению или, по крайней мере, не преграждая его.

Вспомним еще раз «Одиссею» Гомера. Чтобы оценить культурное влияние этого текста, просто задумайтесь, скольких юных студентов просили описать основные черты его протагониста. Мы можем представить масштабы этого явления, посмотрев на примеры ответов на данный вопрос, которые выдаются по запросу «Одиссей» и «герой» в Google. Имя им легион. Вот первая запись, которая выпала мне при таком поиске в 2020 г.: «Одиссей смелый, верный, умный, порой заносчивый, мудрый, сильный, проницательный, хитрый, величественный». Вот запись с одного из сайтов: «Одиссей наделен всеми определяющими чертами гомеровского лидера: силой, отвагой, благородством, жаждой славы и властностью. Однако его самая значимая и характерная черта – острый ум». Еще один источник сообщает нам, что Одиссей «преуспевает благодаря своим уловкам не в меньшей степени, чем благодаря своей отваге», и добавляет, что он «интеллектуал».

А что говорит поиск насчет других героев Гомера? Ахиллес тоже обретает «некое подобие бессмертия» благодаря своему «бесстрашию и непоколебимой, искренней преданности делу». Он главный герой Троянской войны и «величайший» из всех древнегреческих героев. Несмотря на свою «сверхчеловеческую силу», он обладает «некоторыми недостатками характера» (к ним можно отнести его обидчивость, да и угрозы расчленить тело Гектора и отведать его сырого мяса тоже настораживают). Эти свойства, увы, не дают ему вести себя «достойно и благородно», но нисколько не мешают выполнить свою миссию по достижению бессмертия, что он и делает в поэме под названием «Илиада».

Что же касается Пенелопы, первые определения, которые нам выпадут в Google, будут касаться не самой личности героини, а ее семейного статуса: «супруга Одиссея» и «мать Телемаха». «Главные качества Пенелопы – это пассивность, верность и терпение (а также красота и искусное владение ткацким станком), все извечные женские добродетели», – узнаем мы. И контрольный выстрел: «Она почти ничего не делает, только лежит в постели и рыдает». Один из комментаторов признает, что у нее есть некоторые «скрытые качества», среди которых «хитрость и ум». Другой считает ее также «прагматичной» и «проницательной», но подчеркивает, что ее «самой важной характеристикой» остается «супружеская верность», притом неверность ее супруга никак не упоминается. На сайте под названием «Психология Пенелопы» (The Psychology of Penelope) мы читаем, что Пенелопа «знаменита» тем, что демонстрирует «верность, которую каждый мужчина ждет от своей жены, но также излучает сексуальное желание, которое он хочет видеть в своей любовнице». Конечно, некоторые из этих заявлений можно отмести как бредятину, которой полнится интернет, но их оптимизация поисковыми механизмами свидетельствует о том, что они сыграли не последнюю роль в восприятии «Одиссеи» студентами и содержании их учебных эссе. А еще они позволяют судить, какие стандартные знания закладывались в головы учащихся задолго до того, как интернет стал их главным источником информации. Подрастающие поколения очень рано и быстро узнают о гендерных различиях: что нужно, чтобы стать героем, а что нужно, чтобы удержать своего мужчину.

Женские образы «Одиссеи» не просто граничат со стереотипами – они задают эти стереотипы. С одной стороны, у нас есть пленительная Елена, соблазнительная femme fatale, которая представляет собой угрозу всему человечеству, поскольку перед ней не может устоять ни одно мужское сердце (заметьте, какая ирония: женщина виновата в мужской падкости на красоту). С другой – Пенелопа, добродетельная жена, целомудренная и верная, которая ждет дома своего мужа, пока он испытывает на себе чары сирен и волшебниц. На Елену возложена ответственность за смерть и разрушение, поскольку ее красота привлекает к себе слишком много внимания и спускает на воду тысячу (военных) кораблей, а Пенелопа, продолжая выполнять свои обязанности по дому, ткет погребальный саван и хитростью отбивается от назойливых женихов. И наконец, замыкает это трио убийца – Клитемнестра, вместе с любовником замышляющая заколоть своего мужа Агамемнона (способного принести в жертву собственную дочь ради попутного ветра до Трои), набросив ему на голову покрывало. Она напоминает нам о том, что не все женщины так целомудренны, верны и ослепительно прекрасны, как две другие выдающиеся женские фигуры в эпосе. Студентов учили воспринимать эти истории как канонические, авторитетные и нормативные, их практически никогда не побуждали обратить внимание на женское молчание и проанализировать гендерные стереотипы. Этого не делают и сейчас.

«Одиссея» возникла в древнегреческой культуре устного повествования и была изложена в том виде, в котором мы знаем ее сейчас, в VIII в. до н. э. Будучи записанными, эпические поэмы утрачивали ту импровизационную энергию, которой обладали их устные варианты. Превращаясь в священные тексты, не терпящие никаких изменений и трактовок, и становясь частью литературно-исторического архива, эти истории уже не вызывали у слушателя желания пересмотреть их, оспорить их ценности и внести изменения, что было возможно при их устном воспроизведении. Народные сказки, как отмечают фольклористы, меняются при каждом повторении, включая в себя творческие идеи слушателей, хотя вместе с тем сохраняют в себе и то, что было заложено более ранними сказителями, бардами и рапсодами. Но когда их записывают или даже просто заново переводят для англо-американской аудитории, их исторически обусловленные ценности и убеждения закрепляются в форме вневременных, универсальных истин. Однако, как мы увидим далее, при пересказе историй и мифов прошлого их вполне возможно оспорить, усложнить и переиначить.

Преображение мифологических героинь

Мнемозина – имя матери всех муз. Она богиня памяти, и без ее дочерей не существовало бы ни песен, ни музыки, ни танцев, ни историй. Именно к Мнемозине взывают женщины-писательницы последних десятилетий. Пришло время, как бы говорят нам они, вспомнить не только героев, но и героинь античного мира. В своих запоздалых актах мифотворчества сегодняшние писательницы делают то, с чем всегда блестяще справлялись все создатели мифов, – составляют новые истории из противоречащих друг другу, конфликтующих исторических сведений, легенд и сказаний. И, словно по мановению волшебной палочки, восстанавливают память о женщинах прошлого, возвращая их к жизни.

Д. Г. Россетти.