Идти пришлось минут сорок, и постепенно начинало казаться, что Тха-Сае тяжелеет вместе с ботинками, потому что утомление мышечное еще никто не отменял. Противно звенели оборзевшие комары, футболка взмокла от пота и прилипла к спине. Красивых девушек на руках носить приятно, но на минимальные расстояния. Например, до пенной полосы прибоя, а потом окунуться вдвоем. Или до постели, а потом… вы понимаете, что. Представить же себя выходящим из ЗАГСа с законной супругой на руках Валентин не мог вовсе. Будь здесь домофей, он непременно съязвил бы на этот счет…

Ковалев понимал, что егерь Павел Игнатьевич ведет задержанного «туриста» очень грамотно. Не приближается и не тычет стволом в спину, как часто показывают в низкосортных боевиках. Случись такой подарок, майор им воспользовался бы, заставив Тха-Сае совершить небольшой полет в мягкую влажную траву, а оружие бы тогда сменило хозяина.

Но подарка не случилось, впереди на опушке леса показался высокий забор из некрашеного металлического профиля. В этот момент Тая слегка приоткрыла глаза, и у Ковалева возникло ощущение, что она уже полностью пришла в себя, но старается этого не демонстрировать. Может, и правильно, но руки скоро отвалятся вместе с ней.

Из-за забора раздался утробный басовитый лай. Собачка там серьезная, не иначе!

— Стой, Валентин. — Сказал старик. — И без глупостей.

Одной рукой он продолжал направлять свою пушку на «туриста», другой вынул из кармана ключ и отпер неприметную для глаза калитку.

— Входи не спеша.

Ковалев вошел, быстро осматривая обстановку двора. Двор, как двор: поленница дров, колодец, одноэтажный дом, крытый серым сайдингом, рядом пристроен сарай. В левом углу под навесом что-то типа «Уазика», грязью забрызганного по самую крышу. Выходит, где-то тут есть бездорожное месиво. А номера?.. Нет, как говорится, номерные знаки не определяются, все в грязи. Собачка… да, здоровенный белый алабай, сидел у самой калитки и сразу примолк, как только увидел хозяина в сопровождении гостей, но посматривал отнюдь не дружелюбно.

Правильный алабай не кинется сам по себе. Для этого нужна причина: угроза хозяину или команда хозяина.

Почему-то майор догадался, что будет дальше, когда егерь распахнул дверь сарая, кивнув головой.

— Иди туда, мил человек. Вода, говоришь, нужна?.. Там под лавкой канистры, в них питьевая.

Так. А может, пушке все-таки пора сменить владельца?..

Алабай как будто угадал намерения майора и предупредительно зарычал.

Отменяется. В полном молчании Ковалев проследовал к сараю со своей ношей. Вслед донеслось:

— Пока я езжу по делам, завернул бы ты, Валентин, куртешечку на своей девахе… Вдруг там метка есть. Та самая.

Час от часу интереснее! Знать бы еще, что скрывается за многозначительным словосочетанием «та самая».

— Выходить без меня не советую. — Добавил дед. — Собака не злая, но порвет без предупреждения.

Собаку можно легко обезвредить, но майор не стал делиться своими соображениями и познаниями с дедом.

В полутемном сарае пахло сеном. Когда дверь захлопнулась, и снаружи лязгнул засов, Ковалев тем самым сеном и воспользовался, уложив на него (не бросить бы в сердцах) девушку. Что там у нее надо завернуть?.. Честно говоря, руки слушались плохо, но попробовать надо.

Как только Валентин взялся за лацканы кожаной куртки, Тха-Сае немедленно открыла глаза, зрачки которых опять выглядели не по-человечески, и без всяких признаков дрожи в голосе зашипела:

— А вот трогать кто просил?! Не надо там ничего … искать!

— Уверена? — Беззлобно спросил Ковалев, намереваясь произвести-таки осмотр тела… нет, не потерпевшей, а скорее, подозреваемой.

— Абсолютно! Не лезь, пожалуйста!

Слово «пожалуйста» сейчас вряд ли бы остановило майора, подуставшего от полета в радужном «ничто», обилия непонятных событий и сорокаминутной прогулки с грузом на руках.

Не остановило бы, если бы не выражение желтых глаз. Все то же выражение на грани нервного срыва, сейчас умоляющее.

— Когда ты пила воду в последний раз? — Буркнул он, выпуская Тха-Сае. — А ела?

— Вчера, скорее всего… При прыжках чувство времени теряется…

Валентин встал, наклонился под лавку, увидел там ряд пятилитровых пластиковых канистр без этикеток, открыл одну и подозрительно принюхался.

Вода как вода, ничем не пахнет.

— Дай мне, ты не почувствуешь яд, а я смогу. — Потребовала Тая, садясь в куче сена.

— На!

Изящные ноздри дрогнули, кошачьи зрачки расширились.

— Это можно пить. — Уверенно произнесла девушка. — Чистая.

— Что, супер нюх? — Валентин не смог удержаться, сморщив нос. — О каких еще чудесных способностях я не знаю?

Черноволосая молчала, отпивая из канистры воду длинными беззвучными глотками. Опустошила едва ли не треть, потом поплескала себе на руку, отерла лицо, отдала канистру мужчине.

— О некоторых. Извини, что заставила себя тащить, я уже минут десять как в полном сознании. Надо выбираться отсюда, иначе, я чувствую, будут неприятности.

— У кого? — Хмыкнул майор. — У тебя или у меня?

— Да у всех, скорее всего.

Как будто в подтверждении этих слов, послышался звук автомобильного мотора; подобие «Уазика» было заведено и собиралось стартовать. Не иначе, дед поехал куда-то докладывать о подозрительных заблудившихся туристах. Хорошо, если достаточно далеко — будет фора для побега.

— Понимаешь, Валентин… — Вздохнула девушка. — Времени у меня не так много, как хотелось бы. Представь, что у тебя… в твоем мире проездные документы же бывают?

Ковалев кивнул.

— Так вот, у меня проездной документ… на ограниченное число поездок. Впритык, пока за мной контролер не пришел.

Ковалев сам не знал, почему при слове «контролер» по спине пробежали мурашки. Наверное, причиной была тень страха, мелькнувшего в желтых глазах.

— … а за эти поездки надо успеть многое. Как минимум, попытаться ликвидировать последствия действий одной упрямой дряни, которая мелет языком, когда не надо. Как максимум — исправить неисправимое… то, что эта дрянь успела сотворить.

— И кто она? — Задал Валентин вопрос нейтральным тоном, уже догадываясь, что услышит в ответ.

— Дрянь — это я сама. Из-за меня погибли люди. И я … хочу это исправить.

Так не бывает…

Все эти игры в загадки хороши были бы на квесте, куда Ковалев попал вместе с племянницей во время последней поездки в Омск. Сейчас же хотелось хорошенько тряхнуть Тха-Сае и выспросить у нее все, что касается сложившейся ситуации.

Девушка уже встала, без стеснения потягиваясь (мятая белая футболка задралась, открывая плоский живот и пупок, украшенный пирсингом). Проследила взгляд Ковалева, непроизвольно упершийся в золотое колечко с синим камешком, усмехнулась, потом одернула футболку и отряхнула сено со штанов.