— Не бери в голову. Может, мы все-таки уйдем?

Но она упрямо отказалась, гордо выпрямившись в кресле, как опальная королева. Люк догадался, что она решила узнать о себе всю правду до конца. Сделав широкий жест, обозначающий «как хочешь», он поудобнее устроился в кресле и приготовился к продолжению, уже не сомневаясь, что весь этот спектакль устроен Глорией для него с Джейн — вернее, исключительно для одной только Джейн.

Чуть помолчав, Глория продолжила:

— Но почему ты так долго с ней жил, если не питал к ней никаких серьезных чувств?

Ответ был нарочито небрежен:

— Привычка, наверное. Я тебе уже говорил, что практически вырос в приютах. Нигде не задерживался, поскольку был изрядным бузотером. В последнем, когда мне было около тринадцати, я встретил девочку. Такую беленькую, тихонькую и несчастную. Ее обижали все, кому не лень. Мне стало ее жаль, я за нее заступился, она за меня уцепилась, как пиявка, и так по жизни. Вот и все.

У Джейн от негодования засверкали ставшие темно-синими глаза. У Люка от восторга что-то болезненно закололо в груди. Итак, он не ошибся, предполагая, что в ней может скрываться исключительная красота.

— Уцепилась? Да я никогда, слышите, никогда ни о чем его не просила! Это он меня уговаривал то на одно, то на другое!

Люк понял, что это значит — то на одно, то на другое, — и у него яростно вскипела в жилах кровь. Но, совладав с собой, он предупреждающе приложил палец к губам.

— Если хочешь узнать о себе много нового, то молчи!

Она замолчала, с силой сжав побелевшие кулаки, и вновь раздался ленивый голос Глории:

— Но, если бы не я, ты бы наверняка с ней никогда не расстался?

Ответ оказался убийственным для Джейн.

— Да почему? Я давно собирался это сделать, просто не знал, куда нырнуть. На тебя я и смотреть боялся, ты для меня была недостижимой звездой.

Послышался звук поцелуя и легкий смех Глории.

— Но ведь она столько для тебя сделала?

— А что она для меня сделала? Работала? Так это она и без меня вынуждена была бы делать. Особой красотой она не блещет, талантами тоже. Так что ничего счастливого без меня ее и не ждало бы. В лучшем случае муж, дети, то бишь семейное рабство. Что в этом хорошего? Со мной она мир посмотрела, увидела, как живут достойные люди.

— А если она уйдет к другому?

Даже через перегородку было слышно, с каким сарказмом фыркнул Макс.

— Да кому она нужна? Как говорится, ни кожи ни рожи. Если бы хоть богатой наследницей была, а то так, почти ничтожество.

Джейн уже задыхалась от злости и возмущения.

— Какая же он свинья! Я и не подозревала!

Чтобы утишить накал своего негодования, она дрогнувшей рукой плеснула в свой бокал виски и залпом выпила, даже не разбавив. Снова задохнувшись, просительно уставилась на Люка, и он в ответ на ее немую просьбу быстро налил ей минералки.

Выпив воду, она пробормотала:

— Вот это да! Такое чувство, что в желудке полыхает настоящий огонь!

Усмехнувшись, Люк предупредил:

— Так можно быстро опьянеть, моя милая!

Изможденно прикрыв глаза, она прошептала:

— Как бы это было хорошо! И забыть все то, что я здесь услышала!

Соседи теперь болтали ни о чем, и Люк было подумал, что Глория исчерпала свою провокаторскую программу, но не тут-то было.

— Но тебе же хорошо с ней было в постели? Она такая гибкая…

Ответ возмутил даже ожидавшего мерзости Люка.

— В постели она как бревно. Ничего не умеет и ничего не хочет. Завести ее я даже и не пытался.

Не выдержав, Джейн вскочила и отправилась к выходу, но не в сторону Глории с Максом, а в противоположную, и уперлась в стену, как слепая. Догадавшись, что она и в самом деле ничего не видит от застилавших ее глаза слез, Люк на ходу попросил официанта прислать счет ему в номер и пошел следом. Догнав Джейн, развернул ее в другую сторону и попытался вывести из зала. Она заупиралась, не желая проходить мимо сладкой парочки.

На помощь им пришел метрдотель. Понятливо усмехаясь, он провел их к замаскированному под стеллаж запасному выходу. Проводив до холла отеля, с церемонным поклоном сказал:

— Этот выход как раз и служит для таких деликатных моментов. Надеюсь, вам у нас понравилось и вы еще не раз посетите наш ресторан.

Эта стандартная речь почему-то окончательно выбила Джейн из колеи, и она начала отчаянно шмыгать носом. Не желающий ее прилюдных слез Люк скомандовал:

— Пошли ко мне в номер!

И она без возражений отправилась с ним, скрывая мокрое от слез лицо.

Придя в номер, он отправил ее в ванную, а сам с тяжким вздохом присел на диван, пустым взглядом уставясь в окно. Он так надеялся, что сможет расслабиться сегодняшней ночью, сбросив угнетавшее его напряжение, но, похоже, что ничего не получится. Хотя спектакль, разыгранный Глорией, и потряс Джейн, но броситься в его объятия не заставил.

Он прождал ее почти час, несколько раз подходя к дверям ванной и спрашивая, как она там. Услышав в ответ слабый голос, сообщавший ему, что у нее все в порядке, он пожимал плечами и уходил обратно, не понимая, что там так долго можно делать. Чтобы выплакаться, достаточно и десяти минут.

Но вот она наконец появилась, сияя благонравной чистотой и благоухая дорогим шампунем, завернутая в волочившийся за ней по полу махровый гостиничный халат. Люк поднялся ей навстречу и спросил:

— Как ты себя чувствуешь? Может быть, тебе налить тоника?

Махнув рукой, она упала в кресло и мрачно заявила:

— Я согласна!

Он молча направился к бару. Недоуменно проводив его взглядом, Джейн уточнила:

— Я согласна остаться с тобой! Но учти — я делаю это только для того, чтобы этот подлый тип не считал меня никому не нужной дурочкой! Я не хочу, чтобы он думал, что я всю оставшуюся жизнь буду по нем сохнуть!

Мысль, что ему придется выступать в роли спасительного круга, даже не круга, а этакого примитивного средства отмщения, никогда Люку в голову не приходила. Он молча открыл дверцу бара, достал оттуда бутылку русской водки и, налив полстакана, молча опрокинул ее в горло. Выдохнув горячий воздух, немного постоял, ожидая, когда по жилам растечется огонь, и только тогда ответил:

— Хорошо. Значит, мы понимаем друг друга. Мне нужна женщина в постели, а тебе — большая ширма для собственных чувств. Ладно, пусть будет так.

Джейн зябко поджала ноги, стараясь согреться. Ей вдруг стало страшно — во что она так опрометчиво ввязалась? Но поруганная гордость не позволяла отступить, и она с напряжением ждала приближающегося к ней мужчину.

Подняв ее на руки, Люк понес ее в спальню, ногой толкнул двери. Уложив на кровать, принялся раздеваться сам, не сводя с нее глаз. Джейн стыдливо моргала, не зная, как себя вести.