Поблагодарив Екатерину Петровну, я юркнула в подъезд,радуясь тому, что хоть в одном мне повезло: не надо самой ехать на дачу.

В кухне, вымыв руки, я извлекла буханку хлеба, сделалаглубокий надрез внизу, расширила его руками и вставила в щель найденный мноюпакет, после чего постаралась замаскировать дело рук своих и вновь запечаталахлеб в целлофан. Закончив с этим, позвонила сестре. Мама от соседки еще невернулась, и говорить мы могли совершенно свободно.

Приготовив сумку к отправке, я еще раз попыталась обнаружитьАльку. Телефон на ее даче молчал, как рыба, а домашний наконец ответил. Трубкуснял Витенька.

— Добрый вечер, — сказала я.

— Татьяна, ты? — Голос его звучал как-то странно.

— Я.

— Не знаешь, где может быть Альбина? Я сегодня весьдень нигде не могу ее застать.

— Не знаю, — честно ответила я, потому что ивправду не знала. Вопросы задавать поостереглась, Бог знает, что Алька емунаболтала. Как бы не выдать ее ненароком.

— Витя, Алька появится, пусть мне позвонит, хорошо?

— Хорошо. Что у тебя там за неприятности?

— Так… ерунда. Привет Альке.

Я повесила трубку и призадумалась. Витька кинулся на розыски,пока он по Алькиному сотовому не звонил по неведомой мне причине, но в концеконцов, конечно, позвонит. А Алькин сотовый в моей сумке, и что-то по этомуповоду я наплести должна. Конечно, можно не отзываться, только вдруг позвонитона сама? Надеюсь, у нее хватит ума вспомнить, что у меня есть домашнийтелефон. Нет, я со всем этим точно свихнусь. Где ее черти носят, кобылувлюбленную?

Тут в дверь позвонили, а я подпрыгнула, подошла и, с трудомсглотнув, спросила тоненько:

— Кто?

— Танюша… — позвала Екатерина Петровна, я торопливооткрыла дверь. — Сумку давай. Поехали мы.

— Вы же хотели завтра.

— У моего на неделе семь пятниц. Полетим на ночь глядя.

Я отдала сумку, пожелала соседке счастливого пути и вновьустроилась у телефона поджидать звонка от Альки. Однако позвонила Ленка,примерно через час.

— Мама у Петровых в лото играет, говорим свободно. Хлебя получила.

— У меня белая горячка или они настоящие?

— Настоящие, — ответила она.

— С ума сойти. — Я попыталась осмыслить Ленкиносообщение, получалось плохо. Я спросила: — Когда уезжаешь?

— Послезавтра, у меня ж билет.

— Ага. Думаю, разумнее будет нам не встречаться.

— Ты ж говорила на тебя не подумают…

— А вдруг они жутко сообразительные? В общем, подготовьмаму к тому, что я не смогу тебя проводить.

— Хорошо. Совру, что у твоей школьной подруги кто-тоумер и ты уехала.

— О господи. Мама замучает меня расспросами.

— Ничего, переживешь.

— Ладно. На всякий случай, до свидания.

— Как приеду, позвоню.

Я вздохнула и повесила трубку, прошлась по квартире,размышляя и насвистывая. Все бы ничего, да вот Алька меня сильно беспокоила.Где ее носит? Взглянув на часы, я решила позвонить еще раз, однако меняопередил Витька.

— Татьяна, Алька не звонила?

— Нет…

— А о своих планах ничего не рассказывала?

— Ничего.

— Когда ты ее видела?

— Вчера. Поздно вечером она ко мне заезжала…

— Да… — Витька задумался. — Не пойму, где онаможет быть…

— Да где угодно, — попыталась я егоутешить. — Она же деловая женщина…

— Но позвонить-то она могла. А она не звонит и на моизвонки не отвечает.

Значит, Витька все-таки искал Альку по сотовому, но я егозвонки каким-то образом проворонила, и слава богу. Надо с сотовым поаккуратней,лучше всего убрать его куда-нибудь, чтобы по забывчивости не отозваться, а ещелучше вернуть Альке. Черт-те что, своих хлопот мало, так еще прикрывайподружкины шашни!

— Думаю, ты зря беспокоишься, — заметила я, Витькавздохнул и сказал:

— Ладно, извини. — И повесил трубку.

Ночью я почти не спала, лежа на спине, таращилась в потолок,ожидая, когда в комнату вплывет рассвет, и чутко прислушиваясь. Шаги редкихпрохожих, шум транспорта… ничего подозрительного. Ближе к трем мне показалось,что в подъезд кто-то вошел и замер возле моей двери. Я вскочила и на цыпочкахпрокралась в прихожую. Тишина, как ночью на кладбище. Минут пятнадцать я стоялавозле двери, потом махнула рукой и вернулась в постель. «Угораздило жевляпаться…»

Меня разбудил телефон, я вскочила, с перепугу не сообразив,где я и что происходит. Солнце заливало комнату, легкий ветерок шевелил шторына окне, а я, взлохмаченная и несчастная, стояла рядом с постелью и зябкоежилась. Потом схватила трубку:

— Алло.

— Татьяна, она звонила? — Судя по голосу, у Витькибыла самая настоящая истерика.

— Мне нет. Что, до сих пор домой не вернулась?

— Не вернулась. Это черт знает что такое! И не звонит.Ты правда не знаешь, где она?

— Правда. Слушай, а не могла она к матери уехать?

— К матери? — Он задумался. — Конечно,проверить бы надо, — сказал он через некоторое время, — но если Алькитам нет, мать понапрасну напугаем…

— Да-а.

Витька издал звук, похожий на всхлип, как-то не верилось,что голубоглазый столь сильно переживал из-за того, что Алька не ночевала дома.Не в первый раз такое случалось… впрочем, вчера Алька даже не позвонила. Пока яразмышляла, Витька перевел дыхание и вдруг спросил:

— Ты была в гараже?

— Где? — не поняла я.

— У нас в гараже.

— Когда?

— Сегодня утром. — Я перевела взгляд на часы:половина седьмого.

— Ты что, спятил? — искренне удивилась я.

— Может быть, вчера вечером или ночью?

Не иначе Алькино исчезновение лишило муженька разума.

— Витька, что мне делать в твоем гараже?

— Кто-то обыскивал мою машину.