это у нас к вам законный вопрос: что вы тут делаете?

— Да ты гонишь, старик, — криво усмехнулся незнакомец. — То так я хозяина не знаю. Так что вали отсюда, пока цел. А то не посмотрим на твои седины… И кодлу свою с собой не забудь…

— Что такое «кодла», — тихо поинтересовался я у своего консультанта, у Ксении.

— Что-то вроде компании, — дернула она плечиком. — У воров, вроде как бы — подельники.

— То есть, это не особенно уважительное по отношению к нам понятие?

— Ну да, — хихикнула девушка. — Не особенно.

— Слышь, пацан, — рыкнул из-за наших спин Вышата. — Я те сча уши оборву. Будет еще вошь какая-то мне тут угрожать…

Парнишка мигом скрылся в калитке, но уже через минуту — мы даже переглянуться не успели — ворота, словно занавес в театре, стали открываться. И там, за ними, на «сцене», нашим взорам открылся вид заставленного мотоциклами в разной степени разобранности цеха. И на обитателей этого мотоцарства: около трех десятков подростков, от тринадцати до восемнадцати — очень не по-доброму на нас взирающих.

— Мне вызвать полицию, ваша милость? — деловито поинтересовался юрист, и продемонстрировал приготовленную трубку телефона.

— Зачем? — удивился я.

— Чтоб они очистили помещение, — вскинул брови Капон. — В конце концов, им за это жалование платят. Подозреваю, сами, эти молодые люди пределы вашей собственности покинуть откажутся.

— Ну, иди, оборви мне уши, — засмеялся, разглядев наши удивленные лица, чумазый подросток. — Будем посмотреть, чьи еще на месте останутся, а чьи оторвутся.

— Кто такие? Чего пришли? — грозно воскликнул парень постарше. Пробираясь вперед, он легко расталкивал толпу крепкими плечами.

— Это ведь «Алтай»? — распознав, наконец, в сильно переделанном аппарате обычный, производившийся в Биборге мотоцикл. — Здорово получилось!

У нас в усадьбе был один «Алтай». На нем конюх ездил в Улалай на почту или в магазины. Ну и меня немного учил, несмотря на прямой запрет стариков воспитателей. Они считали, что двухколесный транспорт невместен для потомка древнего рода.

А вот мне нравилось. С огромным удовольствием помогал конюху ремонтировать капризную машину, разглядывал в Сети изображения других моделей, подороже и помощнее. Мечтал, что потом, когда стану полновластным хозяином княжества, обязательно обзаведусь каким-нибудь БМВ или даже Бугатти. Для души. Не на приемы же на этом двухколесном чуде ездить?!

Но эти парни сумели так переделать классику, что не будь я близко знаком с самой распространенной моделью в княжестве, никогда бы не узнал в этом, с виду — породистом, звере трудягу «Алтай».

— Ха! — выкрикнул кто-то из толпы. — Карась, с тебя пиво! Тыж говорил, что его теперь родная мама не узнает. А тут даже не мама. Тут хлыщ какой-то залетный…

— Ты че? Глухой? — подойдя почти вплотную, и глядя на меня сверху вниз, рыкнул местный главарь. — Че приперлись?

— Посмотреть, как тут что, пришли, — краешками губ улыбнулся я. — Есть возражения?

— Посмотрели? — продолжил туземец. — За посмотреть мы деньги берем. Выворачивай карманы…

— А то что? — пуще прежнего разулыбался я. Парень был явно силен. И, судя по тому, как двигался, телом своим владел на достаточно высоком уровне. Но бойцом не был. Иначе никогда бы не подошел так близко к незнакомому человеку.

— Ребят, зря вы так, — прогудел Вышата от входа.

— Испугался, Мешок? — обрадовался чумазый. — Уши отрывать передумал?

— Я его знаю, — выкрикнул кто-то из подростков. — Это Вышата Ромашевич. У него папан в полиции служит. А сам, поди, за папиной спиной, вообще страх потерял.

— Ща мы ему поможем найти пропажу, — весело пообещал чумазый.

— Да я о вас же беспокоюсь, — печально выговорил Ромашевич-младший. — Потом не говорите, что я вас не предупреждал.

— Если кто тут вконец оборзел, так это блондинчик вот этот, — сквозь зубы процедил лидер. — Ты чё, хлыщ? Заговоренным себя считаешь?

— Хочешь проверить? — хмыкнул я и отвернулся. Там стояло еще одно чудо. Чопер, весь в хроме и коже, чьим «папой» наверняка был обычный «Урал». И если бы не головки цилиндров с характерной проточкой оребрения, никогда бы не узнал в этом аппарате исходную модель.

А еще, мне было жутко интересно: станет ли местный предводитель бить в спину. При движении парень издавал достаточно много шума, чтобы я был уверен в своей способности вовремя среагировать.

— Как же меня бесят такие… — он не уточнил: какие. Схватил меня за плечо — видимо в попытке развернуть к себе лицом — и отвел руку для удара.

— Антон! — крикнула Ксения, и шагнула вперед мне на помощь.

А я так даже обрадовался. Насколько же просто вот так, кулаком, решать все дела! Не уговаривать, не плести тонкие интриги, не надеяться на решения каких-то чужих людей! Сжать кулак, и по-простому, двинуть им в лицо. И снова, и снова. Пока тот не рухнет на колени, зажимая кровоточащий нос руками и громко скуля от страха. И не будет готов на все, что мне было бы угодно.

Пропустил удар туземца над плечом, и ввинтил левый кулак ему в печень. Это больно. Многие даже сознание теряют от шока. Но боль приходит не сразу. Секунду, или две, враг еще пытается что-то делать. Пробует ударить даже. А потом приходит она. В какой-то миг, мир вокруг темнеет, сжимается до размеров одного тебя. Даже не всего — небольшого участка тела, где, сметая все преграды силы воли, словно взрыв, распухает боль.

Парень согнулся, прикрывая правый бок. А я уже крепко держал его за воротник куртки, не давая рухнуть коленями на испачканный какой-то черно-масляной жижей пол. Потому, что лидер не должен ни перед кем стоять на коленях. Потому, что он не ударил в спину. Маленькая, никому не заметная, но греющая душу любезность для человека, обладающего честью.

— Видишь? — сказал я негромко почти на самое ухо, парню. — Не все можно решить силой. Потому что легко можно встретить того, кто окажется сильнее.

Остальные — наверное, с три десятка молодых, здоровых ребят — молча стояли, глазели на морщившегося от боли главаря. Но не вмешивались. И, судя по глазам, не потому что не хотели. Желающих ринуться на подмогу хватало. Но видимо не в их традициях было вмешиваться в поединок один на один.

— Чего не добил? — лениво поинтересовалась Баженова.

— Разве он враг? — удивился я. — Человек просто неправильно оценил ситуацию, и принял неверное решение. Чтож теперь? Ему кости ломать за это?

— А ты кто таков будешь-то? — прозвучал, наконец, глас разума в этом, наполненном гордостью и злобой, ангаре.

— Я — новый хозяин этого автосервиса, — улыбнулся я. — А вот, что все вы тут делаете — это большой вопрос.

— Че? И бумага есть, что ты новый