Натянув шапку чуть не до самого носа и накинув сверху капюшон, Артем помчался в аптеку. На улице по-прежнему шел дождь, поэтому его вид никого не удивил. Пугать случайных прохожих сединой и выслушивать изумленные ахи и охи совсем не хотелось.

Девушка-фармацевт встретила его приветливой улыбкой.

–Здравствуй! Как дела? Только не говори мне, что снова поссорился со старичками.

Артем, тяжело дыша, покачал головой.

–Нет… Наоборот… Помочь одному из них хочу. Скажите, у вас, случайно, нет лекарства от старости? Ну… Хоть какого-нибудь.

Улыбка девушки стала виноватой. Она обвела вокруг руками, будто пыталась обнять все прилавки разом, и вздохнула.

–Если бы такое лекарство существовало, думаю, половина из этого всего нам просто не понадобилась бы. Извини, но… таблетку от старости пока не изобрели.

–И даже от седины?– разочарованно спросил Артем.

–И от нее тоже…

Фармацевт еще что-то говорила, но Артем уже двинулся к выходу. Оставаться в аптеке дольше не имело смысла. Его хрупкие надежды превратились в прах.

Стоило Артему выйти на крыльцо, как туча выплюнула ему в лицо очередную порцию воды. Возможно, она бы еще и расхохоталась, если бы могла. У Артема создалось ощущение, что сама природа издевается над ним.

Дернув завязки капюшона, он опустил голову и побрел прочь. Возвращаться домой не хотелось, а куда еще можно отправиться, Артем не знал.

Шлеп. Шлеп. Промокшие насквозь ботинки. Покрасневшие от холода руки. А может быть, у него еще и морщины появились – вдобавок к седой голове?

Артем торопливо вынул из кармана телефон, чуть не уронив его в лужу, и сфотографировал себя. Лицо на экране было таким же, как и всегда, только глаза смотрели затравленно и жалко. Впрочем, у Артема не было времени переживать об этом. Его внимание привлекла темная фигура, застывшая на снимке метрах в двадцати от него. Неизвестный, одетый в мешковатую темную куртку, протягивал в сторону мальчика руку – то ли проклиная, то ли подзывая его к себе. Совсем как Веня в магазине…

Артем нервно сглотнул и обернулся. Фигура бежала к нему – неловко, переваливаясь с ноги на ногу, как это умел делать только отличник. И если это был Веня, то преследовал он своего врага явно не за тем, чтобы обнять его, радуясь встрече.

Не желая знать, чем это закончится, Артем кинулся прочь.

Дождь, словно только того и ждал, хлынул с новой силой. Артем моргал, выставлял козырьком ладонь, но все было без толку – вода заливала глаза, как из самого сильного душа. Деревья по обеим сторонам дороги натужно скрипели, наклоняя к Артему свои ветки. Порыв ветра рвал с него капюшон и грохотал железом на крыше. Артем бежал из последних сил, но промокшая одежда сковывала его движения. А может, это очередное заклинание Сундукова? Решил подарить своему врагу костыли?

Артем оглянулся, чтобы проверить, преследует ли его отличник, и чуть не упал носом в грязь. Темная фигура бежала следом – так же тяжело, как он сам, однако прекращать погоню явно не собиралась. Артему показалось, что сквозь потоки воды он увидел искривившийся в усмешке рот Вени.

Празднует победу, значит?

Ускорившись, как марафонец, собравшийся оборвать финишную ленточку, Артем бросился к набережной. Если он успеет перейти дорогу на зеленый свет, отличник застрянет на этом перекрестке надолго.

Осталось всего несколько шагов!

Зеленый человечек на светофоре начал тревожно мигать.

Артем стиснул зубы и… подвернул ногу на какой-то кочке, затаившейся в центре огромной лужи.

Визг тормозов над самым ухом и возмущенные автомобильные гудки казались ничем по сравнению с воплем Артема, который он издал, поняв, что проиграл. Теперь Веня точно догонит его – времени на побег не осталось. Может, хотя бы дать отличнику по носу, чтобы не слишком торжествовал? Это, конечно, было бы слабым утешением для человека, постаревшего в одиннадцать лет, но Артем не хотел сдаваться без боя.

Фигура в черном была совсем рядом. Артем сел, приготовившись обороняться, когда из-под капюшона раздался тоненький голос:

–Эй, ты в порядке?

Артем молчал, открыв от удивления рот. «Черная куртка» оказалась вовсе не Веней! Из-под капюшона на него смотрело кругленькое личико Пышкиной!

–Пойдем отсюда! Ты можешь подняться на ноги?

Сопровождаемый руганью водителей, Артем побрел вслед за Машей на тротуар.

Съежившись под навесом заброшенного киоска, они посмотрели друг на друга.

–Зачем ты убегал?– строго спросила Пышкина.– Это было хуже, чем кросс в спортивном зале. Я еле тебя догнала!

Артем опустил взгляд. Признаваться в том, что испугался Пышкиной, ему было стыдно.

–А зачем ты за мной гналась?– поинтересовался Артем, ногой расплескивая лужу, в которой они стояли.– Могла бы просто крикнуть.

–Я раз сто звала тебя по имени. После этого ты побежал еще быстрее, и все,– с обидой заметила Пышкина.

Артем пожал плечами. Кроме завывания ветра в ушах, он ничего не слышал. И вряд ли остановился бы, услышав от «Вени» свое имя.

–А что это на тебе надето?– Он кивнул на громадную куртку Пышкиной.

–Это папина. Возвращаясь домой, я упала в лужу, и мама забрала мою куртку в стирку. Пришлось надеть что-то другое, чтобы идти к тебе.

–Ко мне?– удивился Артем.– Зачем?

–Несла тебе кое-что. Ты подумал, как завтра пойдешь в школу с такой головой? Нет? А я подумала. Держи.

Пышкина сунула ему в руки какую-то коробочку. Артем взглянул на нее и присвистнул.

–Краска для волос? Умно!

–А ты думал?– польщенно хмыкнула Маша.– Бери. Умеешь пользоваться, или тебе помочь?

–Разберусь как-нибудь,– пробормотал Артем, пряча коробку за пазуху.– Спасибо.

Пышкина смущенно переминалась с ноги на ногу, как обычно делала, отвечая у доски, а потом выдохнула:

–Удачи!

Следующее утро выдалось для Артема таким же унылым, как и предыдущее. Мать, пришедшая в ужас от его крашеных, «цвета лесного ореха» волос, по-прежнему дулась и не пришла будить – просто распахнула дверь в комнату и ушла, бурча что-то сердитое. Едва открыв глаза, Артем потянулся к зеркалу. Одного взгляда на свое отражение ему хватило, чтобы горестно взвыть.

Что за напасть! Опять!

В дверь требовательно позвонили – нажали кнопку и держали несколько секунд, видимо, желая оглушить всех обитателей квартиры.

–Артем, открой!– крикнула мать с кухни.– Я жарю яичницу.