Народ загудел, барные стулья опустели. Вообще с бара открывался неплохой вид на сцену, но чтобы не выглядывать из-за голов людей, Шейн подпрыгнул и сел на саму стойку. Альфи хмыкнул и не стал его прогонять.

— Всем привет, — неуверенно поздоровалась Миледи, зал одобрительно загудел, а Шейн боялся вздохнуть.

Он впервые слышал ее голос. Мягкий, достаточно низкий. Она как будто легонько проводила пальчиком по спине, вызывая на теле Шейна мелкую дрожь.

Миледи подняла руку, и зал снова замолчал.

— Давно мы с вами не общались вот так, да? Я скучала. Вряд ли кто-то из вас знает, где я была все это время, но могу сказать, что в последних месяцах моей жизни было мало приятного. Не буду говорить, что случилось… — она на секунду замолчала. — А впрочем, нет, скажу. Я лишилась голоса.

По залу пронесся шепот.

— Да, лишилась голоса, — продолжала Миледи. — Совсем. Я даже смеялась беззвучно, на что один человек сказал, что это выглядит жутко. — Она мягко улыбнулась. — Сейчас уже все хорошо. За время своего затворничества я написала несколько новых песен, но мне не хочется сейчас их исполнять. Есть одна песня, не моя, вы ее наверняка знаете, она очень красочно обрисовывает мою ситуацию. Хотя я уверена, автор имела ввиду нечто другое, когда ее писала. Я долгое время была подавлена и шарахалась людей. Из меня будто выпустили весь воздух, я стала тенью себя прежней, было страшно, будущее казалось сплошной черной ямой. А потом в мою жизнь вдруг вошел человек. Я его не приглашала, он просто появился у меня на диване с чашкой чая и беззаботной болтовней про свою смешную родню. Я пыталась предупредить его, что я не очень хорошая компания, но он проигнорировал меня. Просто сказал что-то типа «эй, я нашел у тебя печенье, можно?». И он изменил все.

Слушатели сдержанно рассмеялись, Миледи замолчала, глядя куда-то в сторону. Шейн все так же боялся дышать.

— Я даже захотела сочинить что-нибудь на эту тему, — снова заговорила Миледи. — Но потом вспомнила, что все уже сочинили до меня. Так что… Послушаете? Автор — Сия, «Одета в черное».

Миледи сделала кому-то еле заметный жест рукой и заиграла музыка. А потом она запела, и Шейн забыл обо всем. Миледи пела лирическим сопрано, голос ее то срывался, то взмывал вверх, то хрипел как у исполнителей джаза, то долго и чисто тянул ноты. Это был потрясающий голос, и она умела им пользоваться. Она пела с силой, вкладывала душу в каждую строчку.

Миледи пела о том, как сдалась и заперлась ото всех. О том, как была сломлена и боялась доверять людям. И вдруг ее, «одетую в черное», нашел кто-то и снова заставил улыбаться, «взял за руку, разрушил стены и покрыл сердце поцелуями». На втором припеве сцена осветилась полностью и на нее высыпали танцовщицы в темных летящих одеждах. Они порхали по сцене, как черные птицы, взмахивая руками, подпрыгивая вверх и падая вниз. Номер был поставлен безупречно, каждый жест был доведен до идеала. Это было настоящее потрясающее шоу света, музыки и танца.

И вдруг свет снова погас, оставив только одинокий прожектор, направленный на Миледи. Музыка замолчала, и последнюю фразу она вытянула в полной тишине.

«И покрыл мое сердце поцелуями»

Последнее, что Шейн увидел, прежде чем зал погрузился в темноту, и разразились аплодисменты, это взгляд Миледи, брошенный точно в его сторону. Она знала, что он здесь.

Альфи ткнул ошеломленного Шейна в бок.

— Поздравляю, «сосед», — подмигнул он. — Ты вытянул счастливый билет.

Минут через десять, когда эмоции у толпы улеглись, и люди снова начали танцевать, Мира сменила белый свитер на менее заметный синий и пробралась к бару. Шейн все еще был там. Он специально не уходил, бар был ориентиром, где его при желании можно было найти.

— Привет, — бросила она, усаживаясь на соседний стул.

Шейн всем корпусом обернулся к ней и окинул ее долгим взглядом.

— Ну, — проговорил он. — Теперь я, по крайней мере, точно знаю, как ты заработала себе афонию. Серьезно, врач уже разрешил тебе так надрываться?

Мистраль толкнула его кулаком в плечо.

— Эй! Это все что ты можешь сказать?

Лицо Шейна стало серьезным.

— Нет, не все, — голос его вдруг сделался каким-то хриплым. — Это было потрясающе. Ты была потрясающая.

Откуда-то со стороны послышался нервный вздох.

— Или найдите себе тихий угол, или перестаньте вести себя как влюбленные подростки, — изрек бармен, протирая стакан.

— Заткнись, Ральф, — рявкнула Миледи, отворачиваясь от Шейна. — Иначе я скажу тем двум девицам, что кружат возле тебя весь вечер, что у тебя опоясывающий лишай. Лучше налей мне сока.

Шейн заулыбался.

— Я так и думал, что он твой…

Он не договорил, Миледи выставила руку и закрыла ему рот.

— Не так быстро. Многие не знают, что нас с Альфи объединяют не только рабочие отношения. И моего имени тоже не знают.

— Он тоже не знает твоего имени, — ухмыльнулся Ральф, указывая пачкой сока на Шейна.

Миледи перегнулась через стойку и с удивление уставилась куда-то в пол.

— Ой, что это там? Что это? — запричитала она.

Альфи поставил полный стакан и наклонился, чтобы посмотреть, куда она показывает. Миледи быстро схватила его за нос.

— Знаешь, Рэннальф, перестань сунуть свой прекрасный греческий нос в мои дела, иначе я его сломаю.

С этими словами она его отпустила, снова села на стул, и как ни в чем не бывало, стала потягивать сок через соломинку. Альфи обиженно потер нос.

— Ты не умеешь, — пробурчал он.

— Джошуа Таккер с тобой бы поспорил, — беззаботно пожала плечами Миледи.

— Кто такой Джошуа Таккер? — спросил Шейн, до этого с интересом наблюдавший за происходящим.

— Тот, кто попытался залезть ко мне под платье на школьном выпускном.

Ральф расхохотался.

— Ему повезло, что мы этого не знали. Одним носом он бы не отделался.

— Ему было достаточно моего возмездия. Ид меня хорошо натренировал, — самодовольно улыбнулась девушка.

— Тебя научил Иден?

— Он две недели перед выпускным дрессировал меня как овчарку. Мне кажется, он неправильно выбрал профессия. Ему стоит открыть комнату предсказателя и брать с людей по пятерке за вход, — сказала Миледи и соскочила со стула. — А сейчас мы уходим. Подай мою одежду.

Альфи наклонился, и выудил из-под стойки аккуратно скрученную куртку. Мира надела ее, вынула из волос шпильки, растрепала пальцами и добилась того чтобы они волнами упали на спину. Затем надела хорошо знакомую Шейну бесформенную шапку, закуталась в шарф и обернулась к нему.

— Пойдем?

На улице они влились в поток людей и неспешно пошли по улице. Мира втянула голову в шарф и засунула руки в карманы, Шейн поступил так же. Шли они молча. Они привыкли молчать в присутствии друг друга, но сейчас молчание было немного неловким, как будто прошедшие недели им просто приснились.