Когда, казалось бы, они уже обсудили все возможные нюансы, Виктория сообщила:

— Алина Игоревна, у меня вопросов больше не осталось, и теперь я готова пригласить Вашего непосредственного начальника, Андрея Евгеньевича, если не возражаете. Он обычно лично знакомится с кандидатами.

Девушка вышла из кабинета, а Алина потихоньку посмотрела на часы. Ух, уже оказывается сорок минут пролетело, ничего себе собеседование! Время шло и шло, а сотрудница отдела кадров всё не возвращалась. Алина уже начала было волноваться, но, наконец, дверь открылась, и Виктория вернулась, сияя как начищенный самовар.

— Прошу простить мою задержку, у Андрея Евгеньевича внезапно оказалась назначена срочная встреча, и он не сможет с Вами познакомиться сегодня. Но мы кратко переговорили с ним, практически на бегу, и он просил передать, что успел рассмотреть Вас, и кроме того, профессор Катракис очень положительно о Вас отзывался. Одним словом, у меня отличная новость — мы готовы предложить Вам занять эту должность!

Алина была настолько ошеломлена, что не успела выхватить главное из радостного монолога собеседницы.

— Постойте, что значит «успел рассмотреть меня»? Когда? У вас тут что, скрытая камера в кабинете?

Виктория засмеялась.

— Ну что Вы, какие камеры! Вы же виделись сегодня в вестибюле. Когда я пришла за Вами на проходную, Андрей Евгеньевич был вместе со мной — он спустился лично поприветствовать профессора Катракиса.

Алину прошиб холодный пот. Господи, этот знойный мачо что, её будущий непосредственный начальник? Мама дорогая!

— Что вот так вот сразу, и больше никаких этапов собеседования? — с подозрением продолжила Алина свои расспросы, всё еще пребывая в тихом шоке.

— Да, обычно так не делается. Но грех упускать такую удачу, как отличный кандидат с подходящим опытом работы, подходящий по всем пунктам, — подмигнула Виктория, — Да еще и сразу же получивший положительную характеристику. Так что скажете?..

Конечно же, Алина согласилась, не колеблясь более ни секунды. Они еще некоторое время обсуждали детали, какие нужны документы, и когда необходимо выйти на новую работу. А после этого Дельфинова поняла, что она слишком взбудоражена и ни о каком возвращении в институт не может быть и речи. Как же ей повезло с этой новой программой, на которой была занята начальница!

Теперь она блаженно потягивала кофе, развалившись на кровати. Разговор с Ерофеевой в этот раз затянулся — она хотела узнать все подробности прошедшего интервью, и Алина честно все пересказывала. Впрочем, об одной детали она умолчала — не стала описывать своего будущего руководителя. Зачем раньше времени давать подруге повод для двусмысленных подколов?

Положив трубку, Алина еще некоторое время бессмысленно таращилась в белый потолок. Несмотря на несомненную радость (божечки-ты-мой, я поменяла работу, и пусть даже мне снова придется проверять общежития — я готова это делать, если зарплата станет в 2,5 раза больше!) и банальное облегчение (не такой уж я и невостребованный специалист!), что-то её беспокоило. Что-то царапалось на самом краю подсознания после разговора с подругой. Что-то такое неуловимое, но мешающее расслабиться окончательно… Что-то сказанное Ленкой про невероятно удачное стечение обстоятельств!

Нет, Алина не обиделась, Ерофеева, конечно же, не хотела принизить её заслуги. Но ведь всё действительно сложилось один к одному, как кусочки мозаики, как идеально подобранные друг к другу ноты чарующей мелодии:

и само появление этой вакансии,

и приглашение приехать в день запуска новой программы, когда начальница была занята,

и то, что Алина оказалась одета очень подходящим для собеседования образом,

и появление неговорящего по-русски иностранца на проходной ровно в тот самый момент, когда девушка приехала на собеседование…

Алина даже усмехнулась, попытавшись подсчитать, сколько раз за время разговора с Ерофеевой она произнесла слова «удачно» и «повезло». Конечно, такого быть не могло, но удачи сыпались на неё сегодня буквально из рога изобилия, как будто…

Усмешка сползла с её лица в ту же секунду, как она вспомнила один из последних своих «сеансов» в качестве Оракула в ванной.

— Ответ уравновесится удачей в мае-месяце…

Вот, что тогда пожелала Алина в обмен на свои стихотворные предсказания для неизвестной просительницы. Та самая фраза, что так своевольно выскочила их её рта.

Может ли быть, что?..

Да нет.

Что за глупости!

Алина даже потрясла для уверенности головой и громко произнесла вслух:

— Такого не бывает!

Звук её голоса гулко разнесся по квартире.

Аркадская идиллия — счастливая безмятежная жизнь, ничем не омрачаемое существование.

Аркадия — центральная гористая часть Пелопоннеса, население которой в древности занималось скотоводством и земледелием, и которая в классической литературе XVII–XVIII вв. изображалась как счастливая страна, где люди живут беззаботно и весело.

В ванной витали клубы пара и аромат бергамота, а зеркало совершенно запотело. В вентиляционном канале кто-то монотонно бубнил — к соседям снова пришел желающий получить пророчество. Алина нежилась в горячей воде, лениво бултыхая ступнёй, и особенно не прислушивалась к обрывкам фраз, которые до неё доносились:

«…я уже и не знаю… сколько можно… хорошие деньги…».

Дельфинова давно уже перестала готовиться к пророческим сеансам. Это раньше она со свойственным ей чувством ответственности заранее прикидывала несколько обтекаемых вариантов. Общие рекомендации, без какой-то конкретики, вроде «всё будет хорошо, если кушать кашу» или «не ходи в лес, козлёночком станешь». Но практика показала, что по вечерам на неё зачастую накатывало ничем не объяснимое вдохновение, и она экспромтом выдавала прекрасные пророчества.

Теперь же и времени на «подготовку» не было, и сама эта игра в Оракула, честно говоря, уже стала надоедать. Алина продолжала давать ответы, но на автомате, без огонька и прежнего задора, уже особенно и не вслушиваясь в вопросы. А иногда и вовсе игнорировала — если ничего достойного не приходило в голову.

Вот и сегодня до неё долетали обрывки слов и предложений — «…не могу нормально спать… а может?.. не уверен, что…», но Дельфинова по большей части витала в собственных мыслях, и мысли эти были вполне радостными.

Она работала в академии уже чуть больше трёх недель, и сказать, что ей нравилось — сильно преуменьшить. Ей очень, невероятно, восхитительно, непередаваемо нравилось. О, это давно забытое чувство, когда утром встаешь, не проклиная своё никчемное существование, а с удовольствием и улыбкой на лице! Алина уже и забыла, когда в её жизни была такая аркадская идиллия — целых три недели с действительно добрыми утрами, как в детстве, только лучше, потому что скоро зарплата.