Вместе с этим потоком во Францию проникали более влиятельные посетители, с которыми мир моды должен был отныне считаься: представители американского рынка. Жанна ждала их. Последние события радовали ее, все говорило о том, что вскоре нормальная коммерческая жизнь снова войдет в свою колею.

Возраст и состояние здоровья не позволяли ей долго ждать.

Она сделала то, чего не делала в 1918 году: пустилась восхвалять победителей. Августовская коллекция 1944-го – прославление сопротивлявшейся Франции, в несколько театральной манере, казавшееся почему-то немного мрачным.

В коллекции преобладал черный цвет, иногда встречались алые и багряные оттенки, словно воспоминания о сражениях и потерях времен оккупации. Платье «Сердце Парижа», черное с красной манишкой в форме сердца – метафора страданий во тьме военного времени; манто «Баррикады» в черно-красную клетку надевалось на черное платье с красным поясом; «Французский стрелок» – красная куртка с черной подкладкой; «Сопротивление» – черное платье с красным воротником и манжетами создавало ощущение, что руки манекенщицы в крови.

Образ пришедших из-за морей освободителей рисовался радостными цветами, обещавшими мир и надежду. Платье и накидка светящегося синего цвета «R.A.F.»; «Нормандия» – желтый жакет; желтое платье «Old gold[812]» и желтый корсаж «Chewing gum»[813]. Новое время вступало в свои права.

Дом Ланвен без особенных потерь вышел из трудной ситуации, оставшись на плаву в тяжелое военное время. После освобождения лично Жанна не сталкивалась ни с какими неприятностями. В то время все стоило невозможно дорого, и единственным предметом роскоши, который можно было себе позволить, были духи.

Продажи Arpege очень возросли, особенно за границей, в 1946 году производство достигло невероятных масштабов.

Никаких преследований в мире моды не происходило, кто-то ограничился объяснениями, кто-то уехал. В основном коллеги выказывали солидарность с Люсьеном Лелонгом, который должен был предоставить оправдания своей поездки в Берлин и установленному с немцами во время войны контакту, когда он занимал пост президента Синдиката парижской моды. Несмотря на это, в 1945 году Лелонг оставил этот пост, и его место занял Жан Гомон-Ланвен.

Что касается творчества, Дом Ланвен в послевоенное время работал в атмосфере открытости новым идеям, и одновременно отдавая дань и моде прошлого. Одна из главных характеристик моделей того времени – возвращение к корсету. Жанна Ланвен пыталась возродить силуэт знаменитого «стильного платья», вписав его в новые формы и сделав почти неузнаваемым. Она словно цитировала саму себя, постоянно возвращалась к моде прошлого: модель «Баккара» украшена большими вышитыми бантами, которые так очаровали не только парижанок, но и весь мир четверть века назад. Только на этот раз банты были плоскими, а не пышными, как раньше, скромный девичий бюст уступил место глубокому декольте, а рукава-фонарики остались такими же…

Русская манекенщица Алла Ильчун в модели от Ланвен, 1946. Фонд А. Васильева

Возвращение к себе, вечное возвращение, тем не менее ее творчество неизбежно отражало все происходившее вокруг.

Война все еще чувствовалась рядом, этот стиль не уходил: накладные карманы на груди, часто нашитые на лацканы, например, в виде наградных нашивок в модели «Sleeping»[814], по покрою напоминавшей «куртку-сафари», появившуюся гораздо позже, или немного косой крой, как у двубортного серо-бежевого пальто до колена «Адмирал Курбе». Иногда модели неожиданно напоминали стиль Скиапарелли, например лацканы на груди у платья «Алый», похожие на выдвижные ящики комода, или вертикальный пояс-лента в модели «Скромница», на который крепилась очень нескромная черная пряжка прямо между грудей.

Стиль Ланвен

Жизнестойкость Дома Ланвен, успешно пережившего две войны, поражает. Уверенное положение в деловом мире и в обществе, несмотря на столько несбывшихся планов, провалившихся деловых предприятий, разрушенных городов и погубленных жизней! В долгожданном интервью Жанна Ланвен, согласившись, наконец, нарушить традиционное молчание, рассказала, что ей близка идея возвращения к моде прошлого, перерабатывая и обновляя стили – это единственное, что, по ее мнению, можно бесконечно обсуждать и над чем думать: «За многие годы зрители, следившие за моими коллекциями, смогли познакомиться со “стилем Ланвен”. Я знаю, что об этом много говорят, однако я никогда не была привязана к какому-то одному жанру и никогда не искала способов обозначить в своих коллекциях какой-либо определенный стиль. Напротив, я старалась в каждом новом сезоне уловить веяния новой моды, возникавшей благодаря происходившим вокруг событиям, и воплотить их согласно своему личному видению так, как мне представлялось наилучшим.

Творчество обязательно отражает художественные формы, что мы храним в памяти, что представляются нам самыми живыми, новыми и самыми сложными одновременно.

Я совершенно не желала повторяться, став рабой определенного стиля, и всегда полностью отдавалась вдохновению. Я люблю чувство меры во всем, и в скромности, и в излишествах: не одобряю бедность линий и сухость воплощения так же, как и шокирующую тяжеловесную роскошь.

Именно потому, что умеренность – необходимое для меня качество, я всегда выступала против такой моды, которая маскулинизирует женщин, вместо этого пыталась новыми приемами и деталями подчеркнуть изящество и шарм женственности. Это не мешало мне создавать спортивные модели, соответствующие активному отдыху и спортивным играм. Я восхищаюсь страстью и молодостью и не жертвую ради любви к “платьям”, скажем, юбкой-бриджами или брюками.

Если в моей работе четко виден какой-то жанр или стиль, то это происходит не по моему желанию или плану. Возьмем для примера двух художников прошлого и современности. Без претенциозных сравнений, просто для того, чтобы объяснить слово “стиль”, и подумаем на их примере, как ответить на этот вопрос. Искал ли Ренуар свой стиль? Заботило ли Кристиана Берара создание “Кристиана Берара”? Естественно, характер художника проявляется в его творчестве, я бы даже сказала, именно характер, иногда против воли самого творца, является той силой, что создает персонаж и привлекает всеобщее внимание.

Если разум постоянно нацелен на творческую работу, то все, что попадется на глаза, привлечет внимание, будет использоваться как пища и стимул для творчества, для создания оригинальных произведений. Работа происходит естественно, став инстинктом, необходимостью, истиной, еще одним языком для разговора с миром.

“Стиль Ланвен”, таким образом, – это просто соединение линий, характеризующих мои модели, которые появляются каждый новый сезон, и в этих линих всякий раз новый ритм, неожиданные силуэты и модные тенденции, поиск и воплощение которых в красивых вещах наполняют мою жизнь»[815].