— Зачем?

— Чтобы ты запомнил меня на всю жизнь. И узнал, что я очень люблю тебя и тех двух, что хихикают там, в углу, тоже.

Бэйли внимательно посмотрел на Спиндла.

— Ты возьмешь нас с собой к Камню, теперь, когда мы посмотрели Бэрроу-Вэйл? — проговорил он. — Ты для этого и пришел?

— Наверное, так, Бэйли. Наверное, для этого я и пришел.

Бэйли повернулся, подошел к Старлинг и Лоррен и сказал:

— Он возьмет нас с собой к Камню. Он — очень важная персона. Его зовут Спиндл.

— Ух ты! — немного испуганно произнесли молодые кротихи.

— Ты расскажешь нам что-нибудь по дороге? — попросила Старлинг.

— О чем? — отозвался Спиндл, ведя их к выходу на поверхность.

— О чем-нибудь интересном, — проговорила Лоррен.

— Что-нибудь потрясающее, чего никто другой не может нам рассказать, — потребовала Старлинг.

Спиндл повернулся к Бэйли, который трусил теперь очень близко от его правого бока.

— А ты что хочешь, чтобы я рассказал? — спросил он.

— Ну, я, правда, не знаю, — ответил Бэйли. — Все, что хочешь, только не беги так быстро!

И Спиндл замедлил шаг, чтобы его сын мог идти рядом с ним.

— Тогда я расскажу вам о кротихе по имени Тайм, — сказал Спиндл.

— Это сказка? — поинтересовалась Лоррен.

— Спорим, про любовь! — воскликнула Старлинг.

— Это будет грустная история? — спросил Бэйли.

— И да, и нет, — ответил Спиндл.

Среди тех, кто в это послеполуденное время направлялся к Камню, не было крота счастливее его: рядом с ним, так близко, как только может находиться крот, шел его сын. И ни у кого из кротов, старавшихся сегодня запомнить побольше, как советовал Триффан, ни у кого из них не осталось больше счастливых воспоминаний, чем у Старлинг, у Лоррен, у Спиндла и у их с Тайм сына, которому она дала имя Бэйли.

И никто не чувствовал себя более уютно в обществе друг друга, чем эта четверка, когда позже, у Камня, Триффан и Комфри возносили молитвы и просили благословения для собравшихся здесь кротов, желали всем добра и говорили, что наступит день, когда они вернутся в Данктонский Лес и будут жить спокойно, не опасаясь грайков и храня верность родной системе и Камню.

Вечером, с наступлением сумерек, все разошлись по своим норам, чтобы подготовиться к завтрашнему дню, к нашествию грайков.

Глава двадцать пятая

Через два дня, когда еще не рассвело и в призрачном сумраке самые простые предметы вокруг кажутся странными, когда часовые теряют бдительность, грайки вторглись в Данктонский Лес.

Неожиданно, мощно, жестоко.

Они поверху перешли шоссе ревущих сов, чего от них никак не ожидали, спустились по водостоку и бесшумно поднялись по другому его берегу к одному из оборонительных постов Алдера, оставив в стороне кротов, охранявших коровий тоннель.

— Эй! Куда ты, крот? — закричал кто-то из часовых, и его голос выдавал, как сильно он устал. — Откуда ты, парень? Бежал к нам? Тебя послали часовые...

Но этот крот больше никогда не произнес ни слова, потому что на его голову обрушился страшный удар когтей гвардейца, и смертельная боль пронзила его... тут же другой гвардеец, огромный, злобный, налетел на второго часового, потом они убили третьего — и ход был залит кровью кротов Данктона.

Так появились гвардейцы и, благодаря внезапности и решительности нападения, захватили оборонительные посты. Какое-то время казалось, что кроты-часовые ничего не могут сделать: ни противостоять первой бешеной атаке, ни тем более послать сообщение в Главную систему о том, что грайки пришли.

Но потом появился Алдер, взял на себя командование, собственными когтями убил двух или трех нападавших, поставил вместо убитых других кротов, а остальных отправил тайными ходами к коровьему тоннелю, где в скорости должна была начаться главная битва.

Несмотря на понесенные вначале потери, Алдер, опытный боец, не растерялся и даже не был удивлен тем, что случилось. Урон был бы еще больше, если бы Данктонский Лес не был с трех сторон окружен Темзой, защищавшей его от нападения. Четвертую, юго-восточную сторону, хорошо прикрывало шоссе ревущих сов, проходившее по склонам, поросшим лесом. Бреши существовали только в отдельных местах, например у большого тоннеля и возле некоторых дренажных труб, и эти места были хорошо защищены. Но невозможно было защититься от тех, кто переходил шоссе поверху. Они могли сделать это в любом месте, и прикрытием служил лишь ров, тянувшийся ниже шоссе, который нападающим пришлось бы форсировать. Через ров двуногими были переброшены маленькие мосточки, в разных местах его пересекали канавки, и грайки должны были воспользоваться ими, если рассчитывали вторгнуться в Данктон с этой стороны. Главная опасность была не здесь, тем более что напасть можно было только ночью или ранним утром, когда по шоссе носится мало ревущих сов.

Поэтому следовало ожидать атаку на рассвете возле одной из канавок, хотя трудно было предугадать, в каком именно месте произойдет вторжение. Отослав к Триффану гонца, Алдер сам отправился посмотреть, как обстоят дела.

— Вот! Вот откуда они лезут! — закричал он, обследовав местность к югу от тоннеля.

Алдер возглавил бойцов, и какое-то время они сражались с грайками за то, в чьих лапах будет проход по канавке. Битва была трудной, несколько кротов погибли, однако бойцы Алдера выдержали атаку и отбросили оставшихся грайков за канавку под неистовые крики с обеих сторон. Тогда кроты впервые увидели и поняли, насколько яростной будет борьба.

Так боль и кровь ознаменовали вторжение грайков. Оно началось, когда солнце только поднималось над долинами, лежащими под Данктонским Холмом, а великий Камень на его вершине под первыми рассветными лучами стал красным, как сама кровь.

❦

Атака перешла в длительное сражение, и кроты приступили к осуществлению плана, разработанного Триффаном и Скинтом.

Разбудили детей, матери уже были наготове, самцы, которые не участвовали в битве, а должны были сопровождать уходящих, заняли свои места. Первый этап эвакуации Данктона начался. Все молча и спокойно ждали, доверившись старейшинам и помощникам Монди, успокаивая напуганных малышей и растерявшихся стариков.

Заранее было определено, кто и где должен находиться, и все же некоторых пришлось разводить по местам. Кроты, которым это поручили, деловито бегали по тоннелям, и энергичное топтание лап эхом отдавалось от стен.

Другие, и среди них Монди, двигались более неторопливо, проверяя, находится ли каждая группа в указанном ей месте: ни один крот не должен был