За перекрестком ровный асфальт стал выщербленным, а улица – замусоренной и убогой. Китайский ресторан, заклеенный афишами кинотеатрик, ломбард. Вывеска над загаженным тротуаром гласила: «Все для курильщика». Ниже крохотными буквами значилось: «Бильярд».

Войдя внутрь, я миновал стойку с журналами в кричащих обложках и сигарный ящик с дохлыми мухами. Слева тянулся длинный деревянный прилавок, рядом стояло несколько игральных автоматов и единственный бильярдный стол. Три бездельника маялись у автоматов, а высокий тощий малый с длинным носом, зато почти без подбородка, играл в бильярд сам с собой, посасывая потухшую сигару.

Я сел у стойки. Лысый бармен окинул меня недобрым взглядом, неохотно встал со стула, вытер руки о серый фартук и сверкнул золотым зубом.

– Виски, – сказал я. – Знаете, кто тут держит золотых рыбок?

– Да, – кивнул он и добавил: – и нет.

Повозившись под прилавком, он выставил на стойку толстостенный стакан:

– Двадцать пять центов.

Я втянул пойло и поморщился:

– «Да» относилось к виски?

Лысый бармен показал мне бутылку, на которой значилось что-то вроде: «Лучший виски с Юга. Не менее четырех месяцев выдержки».

– Вижу, – сказал я, – свежак.

Разбавив пойло водой, я выпил. На вкус напоминало холерную культуру. Кинул на прилавок четвертак. Бармен скривился, показав золотой зуб с другой стороны, уперся ручищами в стойку и грозно посмотрел на меня.

– Что не так? – спросил он почти нежно.

– Я приехал издалека, – сказал я. – Мне нужны золотые рыбки для витрины. Рыбки. Золотые.

– Я похож на человека, водящего дружбу с любителями золотых рыбок? – лениво процедил бармен. Его лицо побледнело.

Длинноносый тощий бильярдист отбросил кий, подошел к нам и швырнул на стойку пятицентовик.

– Плесни-ка мне колы, пока от натуги не обмочился, – велел он бармену.

Тот с усилием отлепился от стойки – я проверил, не остались ли на дереве вмятины от пальцев, – наполнил стакан колой, перемешал и грохнул о прилавок. Затем глубоко вдохнул, с шумом выпустил воздух через нос, что-то буркнул и скрылся за дверью с надписью: «Туалет».

Длинноносый поднял стакан и посмотрел в замызганное зеркало над баром. Левая сторона рта подергивалась.

– Как поживает Мелочовщик? – раздался оттуда слабый голос.

Я высморкался и печально покачал головой.

– Глухой, что ли?

– Типа того, – ответил я. – Не расслышал вашего имени.

– Зови меня Закатом. Меня все время сносит к западу. Думаешь, он не расколется?

– Не расколется, – отвечал я уверенно.

– А тебя как кличут?

– Додж Уиллис. Из Эль-Пасо.

– Где остановился?

– В гостинице.

Он поставил на стойку пустой стакан:

– Пошли отсюда.

Мы сидели в гостиничном номере и разглядывали друг друга поверх стаканов с разбавленным скотчем. Закат рассматривал меня близко посаженными глазами – сначала равнодушно, под конец подозрительно.

Я прихлебывал виски со льдом и ждал.

– Почему Мелочовщик не приехал сам? – наконец процедил он, почти не разжимая губ.

– А почему он тут не остался?

– О чем ты?

– Сам соображай.

Он кивнул, словно в моих словах содержался какой-то смысл.

– Сколько дают?

– Двадцать пять кусков.

– Черт! – Похоже, цифра его впечатлила.

Я откинулся назад, закурил, выдохнул дым в открытое окно, глядя, как ветерок рвет его в клочья.

– Я тебя вижу первый раз в жизни, – буркнул он. – А вдруг ты легавый?

– А чего тогда было бросаться мне на шею в баре?

– Ты сказал пароль.

Только тут до меня дошло.

– Золотые рыбки – пароль. «Все для курильщика» – место встречи.

Отсутствие эмоций на его лице подсказало мне, что я прав. О такой удаче можно только мечтать, но даже в мечтах везенье долго не длится.

– Дальше-то что? – спросил Закат, посасывая льдинку из стакана.

– Ладно, Закат, – рассмеялся я, – что толку тянуть? Языки чесать можно неделями. Предлагаю открыть карты. Где старик?

Закат сжал губы, облизал их, снова сжал. Очень аккуратно поставил стакан на стол и уронил руку на бедро. Я понял, что промазал. Мелочовщик же знал, где скрывается Сайп. Значит, и я должен был знать.

Закат не подал виду, что заметил мой промах.

– Я открою карты, а ты будешь сидеть и слушать? Как бы не так! – вспылил он.

– Не хочешь говорить? Так знай – Мелочовщик мертв.

У него дернулась бровь и угол рта, а глаза еще больше обессмыслились, хотя куда уж больше. Его голос слегка скрипел, словно ведешь пальцем по сухой коже.

– Как это случилось?

– Появились конкуренты, о которых вы не подозревали. – Я откинулся назад и улыбнулся.

Сталь блеснула синевой в закатных лучах. Я не заметил, откуда он вытащил пушку. На меня смотрело круглое черное дуло.

– Не на того напал, – пробубнил Закат. – Меня не проведешь.

Я сложил руки, стараясь, чтобы правая была на виду.

– А я и не собираюсь, не для того я здесь. Мелочовщик закрутил с одной девицей, а та выдоила из него все. Не сказал ей только, где искать старика. Тогда она заявилась к нему вместе со своим дружком и подпалила утюгом пятки. Мелочовщик умер от шока.

Мой рассказ его не впечатлил.

– Валяй дальше.

– А ты будешь сидеть развесив уши? – рявкнул я, притворяясь, что рассержен. – Пока еще я не услышал от тебя ничего ценного, кроме того, что ты знал Мелочовщика.

Закат покрутил револьвер на пальце.

– Старый Сайп в Вестпорте, – спокойно сказал он. – Это ты хотел услышать?

– Камешки у него?

– Кто ж его знает, старого черта? – Закат опустил револьвер на бедро, уже не целясь. – А где конкуренты?

– Надеюсь, я от них оторвался, хотя не уверен. Я возьму стакан?

– Валяй. А ты с какого бока встрял?

– Мелочовщик снимал квартиру у жены моего дружка. Дружок сейчас на отсидке. Ей я доверяю. Мелочовщик рассказал ей, а она мне, уже потом.

– После того, как он откинулся? И на сколько ты рассчитываешь? Не забывай, половина – моя.

Я допил виски и поставил пустой стакан на стол.

– Как бы не так.