фразы успела уже порядком поостыть, потому и не договорила. Ну, осталась бы там, и чем помогла? Разве что эффектно под раздачу попала бы. А тут, может быть, ещё и сделаю чего полезного.

— Ты жди, — велел голос.

— Долго ещё?

— Нет. Скоро.

Он стал будто увереннее теперь, зазвучал твёрже, даже чуть громче. То ли дело было в этом месте, то ли правда был шанс осуществить задуманное. Вот только не знала я, что он задумал. И не представляла, как это выяснить. Не спрашивать же в лоб, всё равно правды не скажет, особенно если гадость замыслил. Хотя попробовать, может, и стоило. У артефактов понятия добра и зла могут порядком отличаться от, так сказать, общечеловеческих. Может, чего и выдаст ненароком.

— Что я должна буду сделать? — начала я издалека, но с сути.

— Открыть. Забрать. Сломать.

— И что получится?

— Проклятие разрушится.

— Вот это? — уточнила я, широким жестом обводя зал.

— Это, — подтвердил голос.

— Откуда оно? — спросила я, особенно не надеясь на ответ.

— Мы стали частью, — туманно пояснил голос. — А были целым. Это око. В нём причина. Хозяин хотел вернуть жизни. Те, что оно забрало. Искал способ. Но другой решил иначе.

Ясно. Кто-то хотел как лучше, а получилось как всегда. Иначе и не бывает, когда в дело вступают люди, начиная играть со всякими опасными силами. Особенно если в перспективе маячит огромная власть. Зачем спасать, когда можно убить и использовать? Ещё можно и речь толкнуть о всеобщем итоговом благе, вон, Шолтан на такие не скупился. Не он первый, уж наверняка.

— Но откуда взялось это око? — повторила я вопрос.

— Не знаю. Было. Всегда. Наверное.

Я устало мотнула головой. Час от часу не легче. Похоже, создатель всего безобразия сам взял чей-то артефакт, о котором имел смутное представление, и попытался обратить его же действие. Вышло в результате то ли не совсем то, то ли совсем не то, да вдобавок кому-то пришла в голову идея более оригинальная, которая тоже сработала весьма неожиданным образом. Вот полюбуешься на такие фокусы и начинаешь призадумываться, так ли уж зря магов периодически на костры отправляют.

— Твой-то план хоть сработает? — вздохнула я.

— Должен, — отрезал голос, и добавил, как бы завершая беседу: — Жди.

Именно ждать сейчас было невыносимо. В голову, прямо локтями толкаясь, лезли всяческие ужасы о том, что прямо сейчас творится дома и вот-вот доберётся сюда. Сама обстановка не очень-то способствовала фантазиям о радужных единорогах, одни злобные мертвецы на ум приходили.

Темнота не рассеивалась, но я видела, как медленно, по чуть-чуть, проявляются сквозь щели в ставнях полосы неба. Рассвет уже приближался, и я, кажется, впервые в жизни боялась его наступления.

— Открывай, — велел голос.

Я устала. Просто устала от бесконечного ожидания чего-то ужасного. Устала настолько, что перестала бояться. Как-нибудь это нужно было закончить, для себя или вообще, чтобы жить уже наконец или умереть, а не болтаться в подвешенном состоянии.

Ключ с тихим звяком вошёл в отверстие плиты. Пару мгновений не происходило ничего, потом запахло грозой, и из-под крышки саркофага начал пробиваться желтоватый свет. Поначалу слабый, он постепенно усиливался, пока смотреть не стало больно. Я хотела было зажмуриться, но не успела. Свет погас, а крышка со скрежетом отъехала в сторону.

— Бери.

Я заглянула в саркофаг. Признаться, ожидала увидеть этакий скипетр наподобие королевского. Тяжёлый, солидный, возможно даже золотой, с чеканкой и всеми прочими роскошествами. Но это оказалась всего лишь ветка. Довольно толстая, почти с мою руку, примерно в локоть длиной, и почему-то совершенно белая. А может, серая, мертвенный свет от навершия ключа не позволял понять точно. На одном её конце лепился сине-зелёный кристалл неправильной формы.

— Это оно? — спросила я почти шёпотом.

— Око, — подтвердил голос тоже заметно тише, чем раньше. — Бери.

Вот теперь мне стало страшно. Прикасаться к артефактам, к любым, вообще не самое безопасное дело. Мало ли как отреагируют. Будь ты трижды ему хозяйка, а надо знать, как с ним работать, иначе результат может мягко говоря не порадовать.

— Бери, — поторопил голос. — Времени мало.

— И что потом?

— Ты поймёшь.

— А можно сразу сказать? — заупрямилась я.

Ещё не хватало — полагаться на волю артефакта. Сейчас, конечно, я тем же самым, по сути, занималась, но тут-то речь об оке, о той самой штуковине, которую ключ сам же опасной называл. Ладно, не называл прямо, только намекал, но довольно прозрачно. Мало ли чего оно захочет мне внушить. Лучше заранее узнать, чего ждать, чтобы иметь хоть какой-то шанс не ошибиться с выводами.

— Нельзя, — отрезал голос. — Не знаю. Но надо разбить. Сейчас.

Я, возможно, колебалась бы дальше, и ещё довольно долго, но в спину мне пахнуло холодом и душным запахом старого склепа. А потом послышался и характерный сухой стук. Он шёл вверх по лестнице, приближаясь неспешно, но неотвратимо. И вот уж он-то точно знал, чего хочет.

— Время, — напомнил голос.

— Да, да, время! — выдохнула я, сама не понимая, чего во мне накопилось больше, злости или страха. Скорее всего, примерно поровну того и другого.

Отбросив последние сомнения как бессмысленные в сложившейся ситуации, когда мне так и так крышка, я протянула руку и схватила ветку, мысленно заранее простившись с рукой в частности и жизнью в целом. Но ничего со мной, в общем, не случилось.

Ветка оказалась довольно увесистой, гладкой и тёплой. От неё не исходило ни угрозы, ни сопротивления, как это часто бывает с артефактами. Нет, она словно тут же стала продолжением меня, окутывая силой и неожиданной уверенностью.

— Обернись…

Этот голос был другим, женским. Спокойным и мягким, с какой-то дружеской интонацией. Настолько доверительной, что я даже сразу позабыла всё хорошее, что успела в жизни узнать о женской дружбе, и просто выполнила… просьбу. Да, просьбу. Именно так прозвучало слово.

Мертвец стоял на пороге зала. Лохмотья плаща, точнее, наверное, мантии, скрывали его от меня почти целиком, видела я только кисти рук, кости, обтянутые серым пергаментом иссохшей кожи.

Кристалл засветился глубоким синим светом, а я растерялась. Разбить его? Сейчас? Но как?! Сил на такое у меня вряд ли хватит, я же не маг. Не об пол же им, в самом деле, колотить с размаху! Хотя идея, в