Иерусалима персами», о том же самом упоминает и «Хузистанская хроника». Ни о политической автономии, ни о попытках восстановления Храма и возобновлении жертвоприношений эти источники не говорят. В книге Зерубавеля память о событиях 614 года вплетается в канву изображения фантастических и чудесных событий эсхатологической эпохи. Тем не менее упомянутый там мессианский лидер, Неемия бен Хушиэль, вполне может иметь своим прототипом реальную личность – лидера иерусалимских евреев, погибшего в 614 году. Такое предположение мы можем сделать на основании его имени, по всей видимости принятого после его избрания главой иерусалимской еврейской общины. Как известно, Неемия восстановил стены Иерусалима с разрешения персидского царя, вопреки козням самаритян, стремившихся помешать строительству. Вероятно, лидер иерусалимских евреев видел себя в роли Неемии, Хосрова в роли Артаксеркса, а палестинских христиан – в роли самаритян. То, что мессианское имя «Неемия бен Хушиэль» происходит из ранней традиции, подтверждается тем, что автору книги Зерубавеля не было никакого смысла обращаться к фигуре Неемии – ведь для него персы были уже не союзниками, а, напротив, противниками Мессии[672]. Кроме того, значительный интерес представляет упоминающаяся в книге Зерубавеля связь Машиаха бен Йосефа с галилейским городом Раккаф, отождествляемым с Тивериадой[673]. Как известно, Тивериада в это время была важным центром палестинского еврейства, и вполне вероятно, что мессианский руководитель иерусалимских евреев действительно происходил из этого города.

Таким образом, события, произошедшие после взятия Иерусалима, можно реконструировать следующим образом. После взятия города персами евреи приступили к очищению Иерусалима от святынь иноверцев и попытались начать восстановление Храма; вероятно, на Храмовой горе был воздвигнут временный алтарь и принесены жертвы. Пока что евреи во главе с Неемией бен Хушиэлем пытались воссоздать иудейский Иерусалим, патриарх Захария вместе с другими депортированными жителями города достиг Ктесифона, будучи с почетом принят персидским царем и особенно его женой-христианкой Ширин и христианским министром Яздином. В это же время Ктесифона достигли новости о разрушении евреями христианских святынь. Хосров, озабоченный реакцией христиан, – как ближневосточных, так и персидских и византийских – тут же приказал изгнать евреев из Иерусалима. Мессианский лидер еврейской общины был убит персидским главнокомандующим, и народ изгнан из города. Руководителем Иерусалима был назначен епископ Модест, который приступил к восстановлению церквей, поврежденных персами и евреями.

Предложенная нами версия событий, произошедших в 614 году, также высказывалась и другими исследователями. Так, Ж. Дагро полагает, что еврейская автономия в Иерусалиме и возобновление храмовых ритуалов продолжались только три месяца[674]; к этой точке зрения также склоняется Е. Кампагнер[675]. Подобный подход кажется нам наиболее взвешенным – принимающим во внимание сообщения пиютов и книги Зерубавеля[676], однако не делающим из них слишком серьезных выводов – очевидно, что, если бы еврейская автономия в Иерусалиме действительно существовала бы несколько лет, христианские источники не могли бы полностью умалчивать об этих событиях.

Последняя седмина. Толкование

Итак, мы вкратце разобрали историю византийско-персидской войны и иерусалимской катастрофы 614 года. Далее мы можем вернуться к анализу книги Даниила. Следующий разбираемый нами стих говорит – וֹל ןיאֵוְ חַישִׁ מָ תרֵכָּיִ םיִנַשְׁ וּ םישִּׁשִׁ םיעִבֻשָּׁהַ ירֵחֲאַוְ – «И после шестидесяти двух седмин отторгнут будет Помазанник и нет у него». Как мы уже отмечали выше, современные академические исследователи единодушно связывают это место с Онией III, по мнению автора книги Даниила последним достойным своей должности первосвященником, отстраненным от служения из-за происков его соперника эллинизатора Ясона, а позднее убитым. Иудейские экзегеты обычно толковали это пророчество исторически, а христианские – христологически. В рассматриваемом нами историческом контексте в качестве «Помазанника», который будет отторгнут, может выступать только одна фигура – Неемия бен Хушиэль, лидер иерусалимских евреев во времена персидского завоевания. В дошедшей до нас еврейской литературе его мессианские претензии и аналогичная оценка современников достаточно очевидны. В пи-юте «Время упрекать» после рассказа о его убийстве персидским главнокомандующим мы читаем следующий пассаж[677]:

И восплакала Страна одиноко, одиноко,

Потому что погиб Помазанник войны,

И будет великим его оплакивание.

В книге Зерубавеля Неемия бен Хушиэль прямо отождествляется с Машиахом бен Йосефом: «Он [Армилус] победит их и убьет Мессию из колена Иосифа, Неемию бен Хушиэля, и шестнадцать праведников с ним».[678]

Хотелось бы сказать несколько слов о значении вышеупомянутых фигур в еврейской религиозной и легендарной традиции. Вопрос происхождения образа Машиаха бен Йосефа[679] до сих пор остается предметом научных дискуссий; первые однозначные упоминания о нем появляются в источниках только в талмудическую эпоху. Они преимущественно связаны с различными комментариями к книге Захарии. Одно из них содержится в Вавилонском Талмуде (Сукка 52а), где говорится об оплакивании «того, которого пронзили» (Зах 12, 10–14). Раввины обсуждают вопрос о том, кто же является предметом оплакивания, и рабби Доса предполагает, что это оплакивание Машиаха бен Йосефа. В этом же трактате упоминается другой пассаж из книги Захарии – «Потом показал мне Господь четырех рабочих» (Зах 1, 20). Рабби Хана бар Бизна говорит, что это Машиах бен Давид, Машиах бен Йосеф, Илия и Праведный священник (Сукка 52b). В нескольких более поздних еврейских источниках мы встречаем похожее толкование этого пассажа с перечислением аналогичных, хотя несколько отличных фигур: Илия, Царь-Мессия, Мелхиседек и Помазанник войны[680]. Очевидно, что Праведный священник в данном случае отождествляется с Мелхиседеком, а Помазанник войны – с Машиахом бен Йосефом. Само по себе наименование המחלמ חושמ «помазанник войны» в Талмуде имеет характер не личного имени, а обозначения должности – так называется священник, который согласно книге Второзакония (Втор 2, 2) выступает перед собранным для войны народом, разъясняя ему связанные с ней законы (Сота 43а). Таким образом, Машиаху бен Йосефу и его миссии в данном случае снова приписывается преимущественно воинский характер. Позднее традиция, связанная с Машиахом бен Йосефом, разрастается – он упоминается во многих таргумах и в многочисленных средневековых мидрашах. Одним из наиболее ранних упоминаний, по всей видимости, является рассказ Иерусалимского Таргума к книге Захарии[681]:

И я изолью на Дом Давида и на жителей Иерусалима дух пророчества и истинной молитвы. И после этого Мессия, сын Ефрема, выйдет сражаться с Гогом, и Гог убьет его перед воротами Иерусалима. И они воззрят на Меня и будут спрашивать Меня, почему народы пронзили Мессию сына Ефрема. И они будут плакать о нем, как отец и мать плачут о единственном сыне, будут скорбеть как скорбят о первенце.

В более поздних еврейских источниках вырисовывается