Ринго наконец-то сдал экзамен на водительские права — после трех провалов и двух лет вождения без прав. Теперь у него три машины: «мини-купер», «лендровер» и «фасель-вега». «Не спрашивайте меня, как это пишется. Когда в школе проходили орфографию, я прогуливал».

Помогает он не только родителям, но и остальным родственникам — одалживает им деньги на покупку домов.

«У меня полно всякого барахла. Пойдешь что-нибудь купишь, а через неделю забросишь. Камеры я покупаю все время. Появляется модель получше, я покупаю, потом новая, еще лучше, и так без конца. Понятия не имею, сколько у меня денег. Если бы, к примеру, я завтра сказал: дайте мне все мои деньги наличкой, даже не знаю, сколько бы получилось».

Наличных Ринго с собой не носит. «Покажи, как выглядит фунтовая бумажка? А эти симпатичные полукроны еще выпускают? В магазин ходит Морин, но она расплачивается карточкой — теперь карточки вместо денег».

В магазине они подписывают чек, и его отсылают их бухгалтеру. Перед оплатой тот отсылает чеки Ринго и Морин. «Я трачу что-то около тысячи фунтов в месяц. В прошлый месяц вышло тысяча шестьсот, но тогда я купил новый объектив.

Я только один раз попал впросак. Мы были у Брайана и решили с Морин возвратиться домой пораньше. К Брайану нас кто-то подбросил, а на обратную дорогу Питер [Браун] одолжил нам свою машину. И на полпути, на шоссе, неизвестно где, среди ночи в воскресенье, у нас кончился бензин. Поблизости ни мастерской, ни заправки, а если бы и были, у меня все равно не было денег. Я тормознул какую-то машину, говорю: так и так, бензин закончился, не одолжите пять шиллингов на галлон бензина? Он спрашивает: „А вы не Ринго?“ Да, говорю. Он сказал, что деньги нам не помогут, поблизости ни одной заправки, но он нас подбросит. И подбросил, и все прекрасно устроилось. Только выяснилось, что он журналист из „Дейли телеграф“. И вот такая ерунда попадает в газеты — как раз то, чего не хочешь. Я его в дом пригласил, подарил пластинку. Но об этом он ничего не написал».

Несколько лет назад всем битлам выдали чековые книжки на случай, если им вдруг понадобятся наличные, но чековыми книжками битлы не пользуются. «Я в жизни не выписал ни одного чека, — признается Ринго. — Не знаю даже, как это делается. Чековую книжку я потерял в тот же день, когда мне ее выдали… Мне еще ни разу не отказывали в магазинах, когда я подписывал чек, даже если я там впервые. Никто никогда не требовал доказывать, что я правда Ринго».

У него никогда не возникало желания жертвовать деньги на благотворительность, и он не понимает, с чего это они должны. «Брайан иногда что-то раздавал от нашего имени. А Джон сделал для „Оксфама“ рождественскую открытку, нет?[234] И они неплохо заработали.

Я от этого не в восторге, правда. Обычно благотворительностью занимаются какие-то неприятные люди. Кому что хорошего сделал Фонд Абервана[235], кроме своих юристов? Выплатили всем, кто потерял ребенка, по пять тысяч фунтов. Что за бред? Ребенка и пять миллионов не заменят. Мне кажется, очень многие на благотворительности наживаются. Нет, это не для меня.

Правительство забирает девяносто процентов наших денег — с каждого фунта нам достается шиллинг и девять пенсов. Правительство же тратит эти деньги на помощь людям, правильно? Это та же благотворительность.

Не то чтобы от правительств много толку. Ни с чем не могут управиться. Ни с автобусами, ни с поездами. Всюду бардак. Вчера ехал по городу и обогнал пять автобусов номер семь. Все выстроились в очередь, один за другим, и в каждом по два человека. А в один автобус они не помещались?

Правительство дерет слишком большие налоги. Какая тут может быть инициатива, если тебя просто душат налогами. Если не останется богачей, некому будет платить налоги правительству.

К чему правительство ни прикоснется, все превращается в дерьмо, а не в золото. Железные дороги приносили прибыль, когда были частными, так? У нас правительство — это какая-то викторианская Англия. Устарело.

Все правительства одинаковы — и лейбористы, и тори. Ни те ни другие ничего не могут предложить. Только и делают, что препираются друг с другом. Одни что-то предлагают, другие тут же должны предложить противоположное. С обеими партиями так. Больше они ничем не занимаются. А нельзя объединиться и поработать на благо страны?»

Все битлы считают Ринго сентиментальным, хотя в каждом из них есть что-то от него. Эта сентиментальность ярче всего проявляется в любви Ринго к Англии — остальные не страдают избытком патриотизма. Когда обсуждалась идея про греческий остров или другие иноземные замыслы, только Ринго не проявлял особого энтузиазма. Он был бы рад вместе с битлами жить на сотне акров в Девоне, но не рвется надолго уезжать за рубеж. Остальные говорят, что уехали бы с легкостью.

«Я не мог бы жить нигде, кроме Англии. Я здесь родился. Здесь моя семья. Англия ничем не лучше прочих, я это понимаю. Но мне здесь хорошо».

Впрочем, он отдыхает за границей и любит ездить с остальными, обычно с Джоном. Ринго с Морин никогда бы не мотанули вдвоем в Калифорнию, как Джордж и Патти. Ринго, как и Джон, предпочитает путешествовать с битлами. «Хорошо быть вместе».

В браке он приверженец старомодных взглядов севера, где мужчина — глава семьи. «Просто так уж заведено. В доме у дедушки [Старки] было кресло, в котором больше никто не смел сидеть. Да и я, наверное, такой же». И Ринго, и Джон слегка смахивают на Энди Каппа. У Джорджа и Пола домашний уклад ближе к среднему классу.

Ринго слегка переживает, что перестарался и слишком убедительно играет роль главы семейства. «Морин мне на днях сказала, что наша уборщица меня боится. Вот уж чего не ожидал. Наверное, это все из-за Морин — вечно она суетится, чтобы к моему приходу все было готово».

Когда они вместе куда-нибудь выходят, Ринго ухаживает за Морин, как это принято в рабочей среде. Несколько лет назад их пригласили на обед в аббатство Уоберн, к герцогу Бедфорду. Ринго дружил с его сыном Рудольфом, большим поклонником поп-музыки. «Я подумал, занятно будет посмотреть, как живут эти люди, и я согласился».

Его посадили за громадный обеденный стол в нескольких милях от Морин, как полагается в высшем свете, и Ринго разволновался.

«Я сказал — ну, нет. Иди-ка сюда, дорогая. Они хотели, чтоб мы сидели врозь. Чудаки, да и только… Мне кажется, женщины не стремятся к равенству. Они хотят, чтоб их защищали, и любят заботиться о мужчинах. Так уж оно устроено».