Лейф Г. В. Перссон: «Одно только расследование стоило около ста миллионов. Добавьте сюда десять-двадцать норвежских полицейских, которые занимались этим делом восемь лет. А ещё расходы на лечение, судебные издержки, пятимиллионный гонорар Боргстрёма — набежит миллионов двести. И что в итоге? Защитили настоящих убийц, а на пьедестал возвели лжеца. Что за идиоты вершат правосудие? А Боргстрёма вообще невозможно понять. Он ведь не просто какой-то там адвокатишка, он умён! И он попросту закрыл глаза на всё это. Наверное, для него это был лёгкий способ неплохо подзаработать. Я как-то сказал ему об этом — и он перестал со мной общаться».

Когда Стуре Бергваль публично отказался от признаний, в СМИ поднялась волна недоверия. Ван дер Кваст и Боргстрём были уверены, что репортаж Ханнеса Ростама ничего не изменит.

А потом возмущение поутихло. По мере того как с Квика одно за другим снимали обвинения, критики Ростама всё реже подавали голос.

— Но сколько же на это потребовалось времени, — вздыхает Ханнес. — В декабре будет три года с момента выхода первого фильма о Квике. Сначала его признали невиновным в одном убийстве, потом в другом, потом удовлетворили ходатайство о пересмотре третьего, четвёртого и пятого решений — этого недостаточно. Только когда будут отменены все решения судов, дело действительно будет закрыто. Надеюсь, я доживу до этого дня. Было бы здорово.

Стуре Бергваль тоже не может спокойно говорить об этом:

— Ханнес должен… он просто должен дождаться… когда будут сняты все обвинения, — он всхлипывает в трубку. — Я это чувствую. У него получится.

Выводы врачей постоянно меняются: сегодня на рентгене видно, что метастазы уменьшаются, а завтра кому-то кажется, что их стало больше. Ханнес старается не принимать чью-либо сторону:

— Есть люди, которые с моим диагнозом выдерживают всего три месяца, а есть те, кто живёт много лет и умирает от старости. Нет смысла размышлять об этом.

Как и многие пациенты клиник, Ханнес удивляется работе шведской системы здравоохранения: одно отделение понятия не имеет о том, что делает другое, из-за чего пациенты обречены на бесконечное ожидание.

Но при этом он не может не восхищаться и успехами медицины:

— В былые времена оставалось лишь лечь и дожидаться смерти. А сейчас мне собираются ввести какой-то очень эффективный микроэлемент, так интересно! Это некий радиоактивный изотоп, у которого такой короткий период полураспада, что его производство и доставка в больницу должны произойти чуть ли ни в один день. Если сегодня вечером над Хисингеном появится какое-то зеленоватое свечение — кто знает, может, оно будет исходить от меня?

Порой он был настроен более серьёзно:

— Все свои 56 лет я чувствовал себя совершенно здоровым, и это классно. Думаю, я прожил неплохую жизнь — а сказать такое могут лишь немногие. У меня трое детей, которых я очень люблю и которые любят меня. И у меня за плечами две блестящих карьеры. Так что жаловаться, в общем, не на что.

Как-то вечером я приезжаю к Ханнесу Ростаму в его дом на берегу. Пришло время поговорить о результатах его работы. У него болят ступни: «Пожалуй, это нормально, когда на них совсем не осталось жира», — и он кладёт ноги на белый диван в гостиной.

Для многих, о ком он рассказывал в своих программах, жизнь изменилась к лучшему: для Стуре Бергваля, Бу Ларссона, невинно осуждённых подростков из Фалуна, спустя столько лет добившихся пересмотра дел. Мать Осмо Валло смогла похоронить сына.

Что же касается последствий для истинных виновников всех этих драм, то здесь мы не увидим однозначных результатов. Полицейских, которые открыли стрельбу в Гётеборге, не наказали. Прокурор и следователи по делу Бу Ларссона работают на прежних местах. Никто в Государственном управлении судмедэкспертизы, выдавшем заключение о смерти Осмо Валло, не получил даже выговора. И пока что никому и в голову не пришло навести порядок в Сэтерской клинике и по-новому взглянуть на действия Кристера ван дер Кваста.

— У меня появилась пища для размышлений, когда Ниссе Ханссон ездил в Монте-Карло за одной из наград за наш фильм «Кейс “Ульф”», — рассказывает Ханнес Ростам. — Один из членов жюри там сказал: «Подумать только, и такое происходит в стране, которая придумала систему омбудсменов!» Тут я задумался: а зачем вообще нужен уполномоченный по вопросам права?

Этот человек должен защищать граждан от нападок со стороны ведомств и помогать людям, если чиновники злоупотребляют или пренебрегают своими обязанностями. Омбудсмен может даже возбудить уголовное дело. В «Кейсе “Ульф”» было немало уголовно наказуемых деяний — скажем, искажённое представление доказательств или сокрытие фактов в суде. А уполномоченный по вопросам права ограничился «высказыванием резкой критики» в их адрес.

— И больше ничего не произошло. Бу Ларссону выплатили несколько миллионов в качестве компенсации морального ущерба, но никто из тех, кто способствовал вынесению обвинительного приговора, так и не был наказан. Шведская модель живее всех живых: мы стремимся к взаимопониманию, а не требуем ответственности. Прежде всего, не требуем её от вышестоящих. Швеция — маленькая страна, и если удалось добраться до высших должностей, особенно в правовой сфере, то вращаться придётся в очень узких кругах. Будешь постоянно встречаться с одними и теми же людьми: на конференциях, семинарах, собраниях. Начнёшь высовываться — и всё может обернуться против тебя самого. Уполномоченный по вопросам права — это, видимо, просто-напросто тот, кто сможет замять горячее дело. Он начинает разбираться, на это уходит год, и, когда он в итоге высказывает свою позицию, все уже забывают, о чём шла речь.

Разочарован Ханнес Ростам и в канцлере юстиции Йоране Ламбертце, который в целом должен нести такую же ответственность, как и омбудсмен по вопросам права:

— Здесь как раз наоборот, всё прошло слишком быстро. Что произошло, скажем, когда Пелле Свенссон подал прошение о пересмотре дела Томаса Квика? Материалов была куча: и протоколы предварительного следствия, и судебные решения, и видеозаписи — десятки тысяч страниц! Ламбертц готов был дать ответ через шесть дней — да ещё и похвалил Сеппо Пенттинена и Кристера ван дер Кваста за «отлично выполненную работу». Это несерьёзно. А ведь у Ламбертца есть пример для подражания и близкий друг — и это не кто иной, как Клаэс Боргстрём.

Ханнес Ростам сравнивает юридические последствия беспорядков в Гётеборге с похожими событиями, произошедшими во время саммита ЕС в Генуе. В Италии за превышение должностных полномочий были осуждены двадцать пять полицейских. В Швеции уголовное преследование прекращено.

— Дело не в том, что я поддерживаю действия Ханнеса Вестберга — я просто не понимаю, как чисто юридически можно объяснить