не оставляло сомнений: «Решения, вынесенные в отношении Томаса Квика, хорошо изложены и обоснованы. […] В ряде решений количество фактов, подтверждающих признательные показания, более чем достаточное. Таким образом, нельзя утверждать, что суды поверили словам Томаса Квика исключительно потому, что психологи позволяют считать его высказывания достоверными. Доказательная база состоит не только из их заключений».

В начале лета 2008 года Стуре Бергваль пригласил Ханнеса Ростама в Сэтерскую клинику. На первой встрече Бергваль по-прежнему придерживался своей истории, однако не возражал, чтобы Ханнес изучил все документы чуть внимательнее. Примерно так же прошла и вторая встреча.

Ханнес изменил бы себе, если бы, как обычно, не перелопатил почти пятьдесят тысяч страниц материалов предварительного следствия и не пересмотрел многочасовые записи следственных экспериментов. Происходящее на некоторых из них не поддавалось никаким объяснениям: Бергваль явно находился под воздействием наркотиков, не понимал, что делает, и водил полицию туда-сюда. В его действиях полностью отсутствовала логика.

— На эксперимент по делу об убийстве Терес Юханнесен было невозможно смотреть. Всё казалось настолько очевидным, — рассказывает Ханнес. — Просто бездарное театрализованное представление.

Приехав в клинику третий раз, Ростам сообщил Стуре, к каким выводам удалось прийти.

— Для меня самым важным — самым-самым важным — оказалось его внимание к бензодиазепинам. Он увидел это, — говорит Стуре Бергваль. — Он видел меня, видел моё состояние и понял, что я наркоман. Это было главное.

Ханнес: «Стуре сказал: “Если окажется, что я не совершал этих убийств, то что мне делать?” А я ответил: “Если вы действительно не совершили ни одного из этих убийств, то это ваш шанс. Возможно, самый главный в жизни”».

Ростам снял номер в отеле неподалёку от лечебницы. Энергия и энтузиазм били из него ключом, но в то же время его беспокоило состояние Стуре: что он мог сделать в больничных стенах?

«Без двух минут шесть звонит телефон [в отделении], — вспоминает Стуре Бергваль. — И Ханнес говорит: “По поводу вашего ответа. Можно навестить вас завтра?” И вот я иду от телефонной кабинки в свою комнату — а коридор там очень длинный — и помню, как сжимаю кулак и говорю: “Да!” Исход дела был ясен. По крайней мере, у меня появилось такое ощущение».

Разумеется, исход дела был совсем ещё не ясен.

Ведь даже если признания Томаса Квика требовалось подтвердить дополнительными доказательствами, чтобы признать его виновным, то отказ Стуре Бергваля от своих слов не имел никакого значения, пока Ханнес Ростам не выяснит, что ни одно решение суда не имело под собой оснований.

Операционная система на компьютере Ханнеса Ростама способна рассчитать размер архива по материалам Квика за девять секунд. И вот статистика: папка — 12,5 гигабайт, в ней 5 918 файлов, которые в свою очередь рассортированы ещё по 402 папкам. Одна только папка «Жертвы Томаса Квика» содержит 1 588 документов.

Ханнес прочёл материалы предварительного следствия дважды. Некоторые протоколы допросов он читал пять раз, некоторые — десять или больше. Самой большой проблемой оказалось утверждение, что Квик знал такие подробности о жертвах и событиях преступления, которые мог знать лишь тот, кто совершил эти убийства.

«Никто бы не смог это сделать, кроме Ханнеса, — говорит Стуре Бергваль. — Никто. Материалов так много, они так сложны… Думаю, дело в характере. Тут нельзя просто мельком взглянуть, копать нужно глубоко. А Ханнес очень щепетилен. За первые два года мы проговорили с ним в общей сложности полторы тысячи часов. Мы общались ежедневно, порой по несколько часов в день».

Ханнес Ростам: «Другие скептики пошли по лёгкому пути. Оставались вопросы, на которые не было ответов. На их поиск ушла куча времени. Чтобы расположить все события в хронологическом порядке, выяснить, что именно и в какой момент Квик знал, а что нет, необходима была уйма времени. И все материалы приходилось постоянно держать в голове».

В итоге во всех случаях, касающихся Квика, Ханнес обнаружил нечто общее: почти всё, о чём Квик мог рассказать с самого начала, он либо вычитал в газете, либо узнал от кого-то: например, от своего терапевта Биргитты Столе, от исследователя памяти Свена-Оке Кристиансона или от следователя Сеппо Пенттинена. Остальное появилось благодаря тщательному отсеиванию необходимой следствию информации из бесконечных ошибок и сомнительных заявлений Квика. Ну, а отредактированные фильмы, представленные на судебных слушаниях как очевидные доказательства его вины, в своей полной версии открывали совершенно иную картину.

Основную роль в этой истории сыграли прокурор Кристер ван дер Кваст, который активно противодействовал всем, кто подвергал сомнению виновность Квика, и адвокат Клаэс Боргстрём, который просто-напросто умыл руки и не стал защищать своего подопечного.

Летом 2009 года Ханнес Ростам, работая над последним документальным фильмом, сел писать книгу «Томас Квик. История серийного убийцы». Потом всё как-то затянулось, и Ханнес забросил эту идею, пока в прошлом году ему не позвонил литературный агент Никлас Саломонссон и не сказал, что давно мечтал о подобном опусе. К Ханнесу вновь вернулось вдохновение, и он взял отпуск, чтобы сосредоточиться на новом проекте.

Однако тут появились проблемы со здоровьем. Нередко Ханнеса охватывали усталость и нежелание что-либо делать, но он списывал свою апатию на последствия развода с Леной. Только когда он начал терять вес и страдать от тахикардии, то наконец решился обратиться к врачу. Обследования показали: в его печени — метастазы. Ситуация была очень серьёзной.

«Когда диагноз подтвердился, — говорит он, — я всё бросил, сразу же! Убрал всё со стола. Я мгновенно осознал, что с этой секунды моё будущее весьма туманно».

В его летнем домике рукопись аккуратно лежит в папке на столе. На первой странице — цитата из «Доктора Гласа» Яльмара Сёдерберга: «Человеку хочется, чтобы его любили. Не получая любви, он жаждет восхищения. Не имея восхищения, он стремится вызвать страх окружающих. А если и это не удаётся — то ненависть и отвращение. Человек ощущает потребность пробуждать в других чувства. Душа содрогается от пустоты и требует быть услышанной любой ценой». По мнению Ханнеса Ростама, эта цитата прекрасно объясняет трагедию Томаса Квика:

«Когда сплетаются юриспруденция и психология, выходят потрясающие истории. Пытаешься понять, как устроены люди. Но когда начинаешь понимать Квика и причины его признаний, сталкиваешься с ещё большей загадкой: Сеппо Пенттинен, Кристер ван дер Кваст, Клаэс Боргстрём, Биргитта Столе и Свен-Оке Кристиансон. Как все они могли участвовать в этом цирке? Ездить повсюду с Квиком, который бормочет что-то невнятное, находится “под кайфом” и в принципе не в состоянии ворочать языком — и при этом вспоминает в мельчайших подробностях события пятнадцатилетней давности. Вот где психологическая загадка. Они ведь