— Госпожа Вэлэри, нам необходимо объясниться.

Она медлила с ответом, сознавая, что не хочет оставаться с ним один на один. Свидетели их разговора ей так же не нужны.

Он прожигал её взглядом, и девушка хотела провалиться сквозь пол, сомневаясь, правильную ли линию поведения избрала. Броситься в объятия графа и сделать вид, что ничего не знает о его предательстве? Как бы не так! Если бы она тогда не ждала его, — а он тем временем развлекался «охотой», покоряя неприступную герцогиню — можно было избежать того, что случилось. Она бы выбрала из двух зол — Карла и Вилли — наименьшее, став женой купца.

Разговор состоится. При закрытых дверях, за которыми будут стоять воины. Если что-то пойдёт не так, Бригахбурга вышвырнут из замка. Она здесь хозяйка и выше его статусом. Он должен это понимать. Видела, что понимает, сверля её настороженным взором, терпеливо ожидая ответа.

Уставившись на длинные носки его сапог с подсыхающей грязью, пфальцграфиня, подозвав экономку, распорядилась:

— Катрин, велите Рэйнеру занести ведро горячей воды в покои господина графа. — Смерила мужчину ледяным взглядом: — Жду вас в обеденном зале.

Сопровождаемая охраной, поспешно прошла мимо него.

— Чёрт знает что!

Герард, опустив ладони в миску с горячей водой, упёрся в её дно. Не ощущая жара, тряс головой.

Таша… Пфальцграфиня Вэлэри фон Россен жива.

Когда шёл на звук её голоса, думал, что обезумел.

Когда увидел её, не поверил своим очам.

Это было как удар под дых: молниеносно и сокрушительно.

До звона в ушах.

До рези в глазах.

До остановки сердца.

Натирался мыльной массой с запахом мяты и полыни, вдыхая её пьянящий аромат.

Его Птаха… Живая…

Недоумение и растерянность сменились восторженной радостью.

Обухом по голове огрела холодность её взора.

Она изменилась. Похудела и бледна лицом. Стала ещё красивее, ещё притягательнее. И недоступнее.

Он ничего не понимал. Выставлена охрана. Таша боится? Кого? Его? Ждала и приготовилась к встрече, не подпустив к себе и близко. Почему?

Почему так вышло, что его люди не нашли её, а собаки не взяли след? Прошло много времени. Пролились дожди. Где она находилась? Кто её выходил? В этом не его заслуга. Почему она не пришла к нему? Могла прислать весть. Не доверяет.

Дьявол! Он был уверен, что она мертва. Он держал её: бездыханную, стылую. Её унёс зверь, который едва не лишил жизни его, даровав жизнь ей.

Всевышний! Одной рукой ты караешь, другой милуешь.

Он, кажется, понимает, в чём дело.

— Проклятый Фальгахен!

Неистово обтирался жёстким полотенцем, растирая докрасна кожу, словно хотел содрать её живьём. Обходил воспалённые участки тела на груди с рваными следами от когтистой лапы хищника. Нитевидная золотая цепь с иноземным крестиком, вплетённая в витый кожаный шнур его тельного креста, напомнила, при каких обстоятельствах была найдена.

Он не запомнил лица женщины, которая догнала его за воротами, но хорошо помнит её слова: обвинительные, хлёсткие, злые.

Он изменник.

Он бросил.

Он предал. Променял на герцогиню, проведя с ней ночь, чтобы получить содействие в покупке привилегий для себя.

Если бы Фальгахен ожил, он бы убил его снова и снова.

За то, что отнял его покой, лишив любимой.

За ту боль, которую он причинил Птахе, оклеветав его.

За ту боль, которую он испытывает сейчас, натолкнувшись на её отчуждённость и небрежение.

За то, что произошло той ночью.

Карла нет, а последствия его деяний ещё предстоит преодолеть. Это будет непросто. Уже непросто.

Он не знал, что будет говорить и делать, как станет убеждать пфальцграфиню в искренности своих чувств, но точно знал, что не отступится. Она — его женщина и мать его будущих детей. Она должна его выслушать, понять, простить.

Наташа стояла у окна в обеденном зале, спрятав руки в карманы, поглаживая зажигалочку, поглядывая на столовое серебро, отражающее вспышки огня от горящих дров в камине.

Всё идеально.

Не хватает столовых приборов, хрусталя и лёгкой музыки.

Не хватает мужчины, которому можно доверять.

Не хватает Хельги, которая составила бы ей компанию за столом. Усмехнулась мыслям. Задумалась о светском этикете?

Начавшийся утром дождь быстро закончился, но солнце так и не вышло. Осень. Ветреная. Стылая.

Как она ни готовилась к встрече, всё равно с самого начала всё пошло не так. С Герардом всегда всё шло не так. Начиная с их первой встречи.

Посмотрела на Катрин, стоящую в ожидании дальнейших указаний:

— Распорядитесь принести холодные блюда. Когда появится господин граф, подайте горячее.

Он не заставил себя долго ждать. Вошёл стремительно, резко остановившись, не дойдя до неё нескольких шагов, пожирая глазами. Отросшие спутавшиеся влажные волосы упали на лицо, придавая мужчине лихой мальчишеский вид. Корзина в руке увеличивала сходство.

Пфальцграфиня не удивилась:

— Хотите сейчас навестить Эрмелинду, господин граф? Вас проводят. — Поёжилась, ощущая через ткань платья покалывание его взгляда на своей коже.

Двери оставались открытыми. По обе стороны от них со стороны площадки изваяниями стояли стражники.

Его сиятельство, перехватив её взор на лукошке, как можно мягче ответил:

— Розы для вас, госпожа Вэлэри. — Знал, что терпение не является его сильной стороной. Но именно сейчас оно ему так необходимо.

— На мою могилу. — Наташа нервно хохотнула. Кивнула в знак согласия. Она чего-то не знает? Цветами в этом времени одаривают только мёртвых? — Как трогательно. Умирающие цветы для мёртвой леди. — Его за это поблагодарить? Ярко представила картинку возложения «венка». Если он не лжёт, конечно, и розы изначально предназначались не для сестры. Переиграл ситуацию в свою пользу? Отвернулась от подношения. — Присаживайтесь, господин граф. Отобедайте в моей компании.

Села не во главу стола, а напротив мужчины. Чтобы видеть его глаза, — внимательные, тревожные — пристально всматривающиеся в неё.

Герард, окинув уставленный блюдами стол, не сдержавшись, шумно сглотнул. Со вчерашней вечерней трапезы толком не ел, довольствуясь кусочками вяленого мяса и солёного сыра с подсохшим ломтем белого хлеба, оставшиеся от взятой в дорогу снеди.

Служанки внесли подносы с супом и дымящимися жареными цыплятами, блинчиками, мисочки со сметаной и мёдом.