Они просыпались и оглядывались с ужасом, потому что, конечно, им снилась их прежняя жизнь: кому-то корабль и пиратские подвиги, черноволосые красотки в звонких ожерельях, а кому-то, может быть, вдруг приснилось безмятежное детство в английской деревушке.

Ах, эти ласковые сны и страшное пробуждение!

Они поднялись с остывших за ночь камней. Самый умный среди них, наверное, попытался подсчитать, сколько таких ночей ему осталось, а самый глупый не чувствовал ничего, кроме страшной жажды. Впрочем, жажду чувствовали все. Один из них подполз к бутылке, обнял ее, вытащил пробку и присосался к горлышку.

— Остановись! — вдруг раздался громкий и властный голос. — Ты напьешься пьяным и сдохнешь, как собака. Остановись!

Все обернулись.

И в первый раз увидели, что среди них есть человек, которого они то ли не запомнили, то ли вовсе не знали. Он был совсем не похож на них. Все они были широколицые, курносые, с покрасневшей от загара кожей, с лохматыми русыми или рыжими волосами и такими же бородами. А этот человек был с оливковой кожей, но не из-за загара, а смуглый какой-то прирожденной смуглотой. У него были прямые черные волосы, небольшая бородка и усы.

— Ты знаешь этого парня, Джейми? — спросил один у другого.

— Нет, — сказал Джеймс.

И никто: ни Джон, ни Том, — в общем, никто-никто не знал пятнадцатого.

— Как тебя зовут? — подозрительно, но в общем-то миролюбиво спросил вожак бунтовщиков.

— Хесус, — ответил незнакомец.

— Откуда ты взялся?

— Я испанец, — сказал он. — Я нанялся, когда наш корабль заходил на Доминикану.

— Что-то я тебя не помню, — сказал Джеймс.

— А я, кажется, припоминаю, — сказал Джон. — А может, и нет.

— Да теперь-то какая разница! — сказал Том. — Вместе будем подыхать, братишка Хесус.

Он потянулся к бутылке рома.

— Оставь! — сказал Хесус. — Дай сюда.

— Зачем? — спросил Том, но все-таки передал ему бутылку.

Хесус взял ее, обнял руками, погладил своими длинными пальцами, потом протянул обратно и сказал:

— Пей!

Этот самый Том схватил бутылку, понюхал ее горлышко и, не веря своему счастью, стал пить, запрокинув голову.

— Вода, братцы! — крикнул он. — Разрази меня гром, чистейшая вода!

Пираты бросились к нему и стали отнимать у него эту бутылку, пить, вырывая ее друг у друга. В конце концов она упала на камни и разбилась. Те, кому не досталось, с воем бросились в середину толпы. А там, внизу, под их ногами, четыре человека пытались лизать пролитую воду, царапая свои губы осколками стекла.

— Хватит! — крикнул Хесус. — Идите сюда, идите за мной!

Он сделал несколько десятков шагов в глубь острова, присел около какого-то камня, отвалил его рукой, и все увидели, что оттуда течет ручеек прохладной воды.

Отталкивая друг друга и гогоча от радости, пираты принялись пить, стоя на четвереньках, зачерпывая ладонями, а то и просто погружая лица в воду. Напившись, они уселись вокруг источника в кружок, опускали в воду ладони и смачивали себе головы, потому что солнце поднималось все выше и палило все сильнее.

XXVII

Но через час, когда жара стала совсем уже нестерпимой, вдруг подул легкий ветерок с запада, и на небе вдали появились облака. Сначала это были мелкие белые клочья. Они приближались, увеличивались, тяжелели, меняли цвет на синевато-серый и скоро затянули все небо. Солнце перестало палить, и повеяло прохладой.

Еще через несколько минут начался дождь.

Пираты радостно плясали под дождем, расстегивали свои куртки и штаны, позволяя струйкам прохладной воды проникнуть во все уголки их тел, а потом, внезапно поняв, что стесняться им некого, сбросили с себя одежду и голые стали махать руками и весело притопывать.

Только пятнадцатый, по имени Хесус, спокойно сидел на камне, хотя и он здорово промок. Но ему это было нипочем, потому что, когда дождь прекратился, его одежда мгновенно высохла.

— Это английская история? — спросила я.

Спросила во сне, разумеется.

— Ну, в некотором смысле да. Английская книжка. Роберт Льюис Стивенсон, «Treasure Island», — ответил Петер.

— Тогда, мне кажется, я знаю, как звали пиратов.

— Как? — спросил Петер. — Откуда ты знаешь?

— Если они были англичане… а они были англичане, кстати? Вот этот Хесус из Доминиканы явно испанец, а?

— Ну да, — сказал Петер. — Конечно! А все остальные уж точно англичане. Ну или шотландцы, без разницы…

— Отлично, — сказала я. — Значит, их звали по-английски, дай-ка вспомнить, вот! Джона, Джеймса и Тома ты уже назвал… Вот тебе полный список: их звали Энди, Пит, Джеймс, Джон, Фил, Бартоломью, Том, Мэтью, еще один Джеймс, Тедди, Саймон…

— Прекрати! — закричал Петер, потому что догадался, о чем я. — Не кощунствуй!

— И, конечно, Пол! — продолжала я.

— Заткнись! — Он в самом деле попытался заткнуть мне рот, но я вывернулась и закончила:

— Ну и непременно Джудас и Пайли!

— Какая ты все-таки дрянь, — сказал он. — Не упустишь случая сказать какую-нибудь гадость. А зачем тут Иуда и Пилат?

— Затем, что без них бы ничего не было. Один предал, другой распял — вот и все вышло, как захотел Бог, да? А если бы Иуда был хороший парень, а у Пилата побольше силы воли — то что тогда? Ну ладно, прости меня. Давай, рассказывай дальше. Мне очень нравится вот так лежать и слушать. Я больше не буду перебивать.

Петер помолчал полминуты, потом поглядел в потолок и продолжал:

— Да, дождь прекратился. Пираты стали выжимать свои куртки и штаны и раскладывать их на камнях.

Но чудеса на этом не закончились. Ветер подул еще сильнее, и вдруг между камнями стали пробиваться желто-зеленые побеги. Они прямо на глазах росли, выбрасывая стрелки ветвей. На них лопались почки. Из почек появлялись широкие восьмипалые листья, и уже через час вырос небольшой, не слишком высокий, но довольно плотный лес коренастых широколистных деревьев, которые давали надежную тень.

Пираты восприняли это как должное. Они ни капельки не удивились. Может, один-два из них задавали друг другу вопросы. Даже скорее не вопросы задавали, а издавали недоуменно-удовлетворенные восклицания: «Вот это да!», «Ну и дела!», «Откуда что берется?» — и так далее. Похожим манером пьяница в кабаке довольно крякает, когда видит, что трактирщик по ошибке принес ему лишнюю кружку пива.

Может быть, только один из пиратов действительно удивился и спросил своего товарища:

— А чего это такое?

Но тот ему ответил:

— А ты что, сдохнуть хотел?

— То есть обращу твое внимание, дорогая Далли, — сказал Петер, — эти разбойники, эти грязные убийцы, пьяницы и распутники ничему не удивились, ничем не восхитились и уж, конечно, не упали на колени, чтобы возблагодарить Всевышнего за чудесное