— Директриса права вообще-то, — хмуро сказал Володя, наблюдая за парочкой на диване. — Нам там не место. Нам здесь место. В театре. В кладовке.

— Не понял…

— Школа — храм знаний, — категорически заявил он. — А с театром вместе обязательно идут и пустые бутылки после репетиций, и ночные посиделки с интересными последствиями. Это — факт. Вот посмотри на себя.

Олеся осторожно поёрзала, а потом убрала настойчивую руку с талии. Сейчас прольётся чья-то кровь… но девушка промолчала. Зато пробило на откровения обычно очень сдержанного Серого. Видимо — накопилось, да ещё и ночь…

— Да никаких последствий! — брякнул в сердцах парень. — Что на меня смотреть? Вот на неё посмотри! Ей же ничего не надо!

— Ух ты, здорово! — восхитилась под боком у Володи Мила-акробатка. — А я уж уходить собралась, скучно же — но теперь не выгоните! Сейчас прольётся чья-то кровь!

— Олеся! — серьёзно и спокойно спросил парень. — Почему тебе ничего не надо?

— Ну можешь ты мне просто не нравиться? — попыталась вывернуться девушка.

Юный бандит насмешливо улыбнулся, и она сбилась.

— Я высокий, говорят, что красивый, — отметил он. — Я сильный и не дам тебя в обиду. И ты мне нравишься. Очень. И чего ещё тебе надо?

— Серёжа, но я же старше…

— У Вована на шее висеть — возраст не смущает? — едко осведомился юный бандит. — Ему-то сколько?

— Кстати о возрасте, — рассеянно сказала Нинель Сергеевна. — Я тут случайно заглянула в один классный журнал. Володе шестнадцать. Он, оказывается, со второй попытки первый класс закончил. Вот такие чудеса.

— Ух ты, здорово! — подпрыгнула на диване Мила-поэтесса. — А чего по журналах лазим? Личный интерес?

— Милочка, и нечего так откровенно хамить, в ответ получишь…

Олеся подобрала ноги и съёжилась на диване, маленькая и несчастная.

— Но тебе же только одного надо! — жалобно сказала она.

— И что?! — взорвался разозлённый «Серёжа». — Да, надо! А тебе нет? Но почему?! Ты и я — мы же оба люди! У нас что, законы физиологии для женщин отдельно писаны?!

— Я читала, что да, — тихонько возразила девушка. — Мы от животных произошли, а у них самки только в определённый период… это… а самцы постоянно… вот из-за этого нам сейчас так всем плохо…

— Что-то никаких периодов я у тебя не заметил, — буркнул парень, успокаиваясь. — Полная фригидность, аж бесит…

— Ой, вспомнила! — подпрыгнула Мила. — А правда, у вас в школе у учительницы есть кличка такая — Фригида?

— Не оскорбляй Нинель Сергеевну! — тут же выдала коллегу Олеся.

— Это Володе спасибо скажи, — сердито сказала женщина. — Кличками награждает, не отмоешься. Вот Олеся у нас Форелька, а Алиса Генриховна — Нолик…

— Ух ты, здорово!..

— Друзья! — сказал Володя и встал. — Ну что вы о сексе, как будто это что-то интересное? Наступают смутные времена! Вы хоть знаете, что нас ожидает?!

Он патетически воздел руки и опустил. Под правой рукой оказалась Мила. Девочка и не думала от него отлипать — и с вызовом поглядывала на Олесю.

— И что же нас ожидает? — тихо поинтересовалась Нинель Сергеевна.

Да понятно что! Есть такой раздел науки — психопатология этосов, там же все сказано! Сначала на арену жизни выйдет разная муть: бандитики и воры, жулики и проститутки…

— Путаны — очень достойные женщины! — авторитетно заявил Серый. — Обычная профессия. Одна из. Зато фригидностью не страдают…

— Да что ты все об одном? Олеся! Что у вас за проблема? Или ты девачка?!

— Так самки же… — робко подала голос Олеся.

Он закатил глаза и сел.

— Повторяю для безграмотных ещё раз! — прошипел он. — Взаимоотношения полов — компетенция ни разу не физиологии, а вовсе психологии! Есть же множество трудов! Да выйдите в информационную сеть! Нет кредитки на сеть — хотя бы на эльфов поглядите! Вот у них — чувственность и ещё раз чувственность! И зависит исключительно от самоидентификации, как выяснилось… вон Эль от одного взгляда Верблюда тает и плавится, а вы — физиология…

— Тебе хорошо, ты ещё маленький, — пробормотал Серый упрямо. — Вот посмотрю я на тебя через пару лет, когда тестостерон через уши закапает…

— Да у меня и сейчас гарем есть, в чём проблема-то? — рассеянно отмахнулся он — и поразился наступившей тишине.

Он растерянно огляделся — все смотрели на него с огромным недоверием.

Ну… — неуверенно сказал он. — Если кто-то не знает, что в гареме, это ж не значит, что гарема нет?

— Ух ты, здорово! А можно поподробней — насчёт не знает, но состоит? — вставила страшно заинтересованная Мила.

— Да я могу и формализовать! — пожал Володя плечами.

И развернулся к Олесе.

— Йоха! — серьёзно сказал он. — Вот что бы ты хотела от мужа? И сразу отбросим защищённость — это тебе обеспечиваем все мы… да, и насчёт на руках носить — тоже! Для этого дела Марусюк существует, вон, синяки на бёдрах не сошли…

Видимо, и на девушку ночь оказала серьёзное влияние — потому что она подумала и постаралась ответить действительно честно.

— Хочу, чтоб это был только мой и преданный мне мужчина, — уверенно сказала она.

— Не понял, чем тогда я не подхожу? — удивился Сергей и снова положил руку ей на талию.

— Э… я ещё подумаю! — поспешно сказала она.

Она действительно ещё подумала. И обескураженно пожала плечами.

— Хочу, чтоб он был самым близким мне человеком, — пробормотала она. — Чтоб могла вешаться ему на шею, кривляться и капризничать, чтоб он меня понимал, ругал, дразнил, утешал… чтоб я чувствовала себя рядом с ним полной дурой, восхищалась и боготворила…

И она растерянно уставилась на Володю.

— Чтоб не пытался залезть под юбку, — шёпотом закончила она.

— Да кто бы лазил! — возмутился Сергей. — Зачем лазить, она у тебя на одной пуговке держится, вот тут, сбоку, раз — и нету…

— Не трогай пуговку!

— А ты не сверкай бёдрами! Специально дразнишь, да?!

— Олеся, ты признаешь, что это я и есть? — строго спросил Володя.

— Ну… да, — растерянно сказала она.

— Ты согласна, что жена мне — в рамках своих ожиданий?

— Получается, что да! — хихикнула она. — Нет, я не против, но вот ещё бы…

— Ты сама сказала, какой муж тебе нужен! — безжалостно напомнил он — и повернулся к Нинель Сергеевне.

Нина, а какой муж нужен тебе? — строго вопросил он.

Юный бандит на диване поперхнулся очередной подковыркой и в изумлении уставился на учительницу. И даже руку убрал от юбки Олеси. Мила перестала дышать…