— Я семнадцать лет работаю в школе, — спокойно напомнила женщина. — Привыкла, что меня называют по имени и отчеству. Ко мне даже мама так обращается. Она тоже привыкла. Так что лучше будет, если…

— То на людях! — отмахнулся он. — А здесь все свои! Так какой же муж…

— Володя, а ты недогадливый, — отметила женщина.

Она задумчиво покачала стакан с шампанским, отхлебнула, как чай, и скептически скривилась.

— Я уже сказала, что согласна, — напомнила она. — Я для кого юбку приподнимала, приседала низко и кланялась? Но могу и повторить: да, мой повелитель, я согласна.

— Угу. Так. Ну, а с Сашкой я давно договорился…

— Я, наверно, пойду, — пробормотала Мила. — Что-то подсказывает мне, что следующая на очереди буду я…

— А тебе это надо? — тут же заинтересовался Володя.

— Я маленькая ещё! — открестилась она поспешно.

— Да ну?! А вот видел я тебя в скверике с одним…

— Это не считается! — сказала девочка, покраснев. — Ошибка юности!

Акробатка поёрзала, устраиваясь поудобнее — и внезапно хихикнула.

— Я вот подумала! — сообщила она жизнерадостно. — Получается, мне тоже муж нужен — и опять же не в том качестве, как Серый! У меня, чтоб вы знали, папахен с мамахен шкафы пилят, полный дурдом, а не жизнь! И вроде как мамахен к родителям вернётся и меня увезёт. А не хотелось бы! У меня же здесь реальное будущее нарисовалось, заработок, если по сегодняшнему судить, очень даже устраивает… не подскажете, нигде случайно муж не завалялся с квартирой? Чтоб было где пожить до конца школы? Мне бы пожить, остальное нафиг не требуется, я же ещё маленькая…

— Можно бы у меня, — неуверенно предложила Нинель Сергеевна. — Но…

— Что, свидетель мешает? — невинно спросила девочка. — Вдруг увидит, что Володя у тебя бывает?

— А у тебя разве не бывает? — спросила Нинель Сергеевна невозмутимо. — Только — честно? Здесь все свои!

Девочка открыла рот — и закрыла. Сказать, что не бывает? Ребёнком обзовёт и посоветует не лезть во взрослые дела. Сказать, что да, бывает, и даже очень? Ещё хуже… До неё вдруг дошло, что не ей состязаться в язвительности со взрослой женщиной.

— Нет, я что-то не понял! — подал голос забытый всеми Сергей. — Ну и какой толк от твоего гарема?

— А какой тебе ещё толк нужен? — недоуменно спросил Володя. — Они мои жены. И они все согласны, что жены, ты же слышал. Ну и… вот.

Юный бандит уставился на женщин. Нинель Сергеевна непроницаемо улыбалась, Олеся наивно хлопала глазами.

— Потешаетесь, да? — обиделся он.

— Знаешь что? — деловито сказала Мила. — Пиши и меня туда же! Я тут подумала: если Нинель Сергеевна жена, а я у неё буду жить, так заодно и я бы… а?

— Да ну его, действительно, этот секс! — вздохнул Серый. — Весь мир — девачки… так какое будущее нас ждёт? Ты что-то начал говорить, да на женские глупости отвлеклись…

Информационное, — мрачно сказал Володя. — А это, я тебе скажу… Сначала-то, понятно, мы ничего не заметим. А потом — раз! — случится что-то, и останутся люди один на один со всем миром. Вот тут и выплывут в хозяева жизни всякие мелкие типусы, бандитики да воры, да жулики… потому что они-то и окажутся самыми готовыми к переделам и беспределам. Да ещё вот мы с вами. Если удержим театр на плаву, такие зубы нарастим — бандиты и рядом не стояли! Мда. Потом выяснится, что существуют законы мироздания, и лучше бы их не нарушать… и всякие типусы сойдут на нет. Но жить хочется красиво всё равно! И полезут всякие во власть! И чтоб больше от шушеры не зависеть, как поначалу, станут окружать себя полицией и заборами. Больше полиции! Ещё больше! Полмира в охрану! Мы-то живём в многообразном мире. Но это пока что. Скоро он контрастным станет. С одной стороны — власть, господари, окружённые стеной полиции. С другой — белхалаш, рабочие… скорее даже, не рабочие, а, скажем так, производственники. Две силы, третьей не дано. Расслоение будет страшное. Господари, у которые все. И белхало, вкалывающие иногда и за еду… Тут ещё некстати выяснится, что активное использование контракцептивов уничтожает материнский инстинкт уже в третьем-пятом поколении. И не усмехайтесь недоверчиво, мои милые женщины, а вспомните фабричных несушек, которые цыплят высиживать, как известно, не могут. Не хочется им уже! Инкубатор подавай… а люди посложней цыплят! Человека мама должна воспитывать! И будет вынуждена власть принять политику бесконтрольной рождаемости, а это, я вам скажу, надо увидеть, чтоб понять… Люди, люди везде! Готовы работать за любую зарплату! Готовы жить по десятеро в комнате! Лишь бы жить! А на улицах полиция стреляет без стеснения. И войны тут и там. Народу много, не жалко! Ты вот, мой друг Серый, опять прикидываешь, а как там насчёт секса. Ты лучше подумай, как там насчёт преступности! Информационное общество! Везде камеры, датчики, спутники с орбиты смотрят! Тебе есть нечего, ты кого-то поставил на нож — и вот уже бежишь в ужасе, а в спину стреляет полиция, и засада впереди, потому что тебя видят! Видят все! В каждой машине — блок контроля! Схватился за кредитку — начеку генный сканер! Пнул дверь — и охрана морду сняла тут же! И правосудие простое и понятное. Все же видно! Тёмных углов нет! Сквозь стены — просвечивают! Сделал не то движение — и вот уже сидишь в цеху на принудительных работах, производишь очень дешёвую продукцию и тем, кстати, вынуждаешь наёмных рабочих вкалывать за социальный минимум!

— Не дождутся! — пробурчал впечатлённый бандит. — Мне работать в падлу…

— Да пожалуйста! На твоё место рабочие найдутся! А на тебя сразу — ещё преступление! Отказ от принудительного труда, высшая мера! Я же говорил, нас ждёт мир контрастов! Или сюда — или на тот свет! Вот так-то, друзья мои. И горе тому миру, где белхало разобщены. С голоду помрут. А потом и мир кончится, ибо есть законы мироздания, которые лучше не нарушать… Ну, мы-то с вами удержимся. Пока мы вместе, нас не взять! А вместе мы будем, только если не станем забывать, что законы мироздания все же есть…

Он вздохнул и оглядел компанию. Ага, впечатлились!

— Мы разные очень, — пояснил он. — Вот Серый — бандит, Олеся — актриса, я… вот кто я, по-вашему?

— Убийца, — одновременно пробормотали женщины.

— Пусть так, — смутился он. — Тем более что правда — в каком-то смысле… Мда. Так вот, чтоб нам удержаться вместе, придётся соблюдать несложные законы. Законы мироздания — они, как правило, несложные… да вы их знаете наверняка!

Он недоверчиво вгляделся в лица.

— Вот Яса, — намекнул он. — Знаете, закон степей? М-да, тяжёлый случай… Ну хорошо! Я напомню, что из школьного курса известно. А по ходу жизни и подробно услышите, да с комментариями и примерами… Кто не дал приют путнику в степи, тому смерть — это хотя бы знаете? Угу, откуда бы… там, кстати, все такое: кто взял чужое имущество — смерть, кто покусился на жену воина, ушедшего в поход — смерть мучительная!

Серый подумал, покосился на Олесю… и убрал руку с её талии. — …женщина без оружия — женщина, с оружием — мужчина, — пробормотал Володя. — Это вообще-то для того, чтоб кое-кто в мужские дела не лез командовать, а то огребёт по мужскому нормативу — но всё равно полезно… О, вот ещё обязательно скажу: не расплатившийся с наёмным работником ввечеру есть вор! За этот закон мы Арктур на дыбы подняли… Ну, а то, что нас касается напрямую и в первую очередь: побратимам не лгут! И вообще говорят: «ты — жизнь отдашь за меня, я — жизнь за тебя отдам!» Все же Серый был очень умным бандитом. Когда не мучался влечением, конечно. Вот и здесь: посидел, поразмышлял — и сразу нашёл слабое место.