– Лео, послушай меня, – прошептал Яспер. – Я понимаю, ты не хочешь оставлять следы. Но поворачивать не стоит. Нас же нет в полицейских базах данных.

– Да, Аннели, – ответил ей Лео.

– Никого из нас там нет. Поэтому…

– Мой отец, – оборвал Лео. – Там есть его отпечатки. Он имеет судимости.

Лео ринулся в снежную стену, помчался через лес, по глубоким сугробам к машине, которую они недавно оставили здесь, прикрыв лапником. Сорвал лапник, открыл заднюю дверцу, влез внутрь и обыскал сиденье, дверные карманы, полку у заднего окна. Ничего. Он ощупал сиденье водителя, пассажирское сиденье, приборную доску. Пол. Пальцы в тонких кожаных перчатках шарили в темноте по резиновым коврикам, безрезультатно, сантиметр за сантиметром.

Осталось только одно место. Под сиденьями. Он вытянул руку.

Вот она. Под передним сиденьем, посередине. Вот. Сумка. Он вытащил ее, открыл. Две обоймы. С задокументированными, зарегистрированными отпечатками отцовских пальцев.

Он побежал обратно, глубоко дыша, сердце качало кровь, а грудь разрывалась от боли.

В машине они сидели молча. Знали, конечно, что полицейские патрули уже в этом районе. Назад по лесной дороге. Мимо сараев, на местное шоссе.

Они снова только-только начинали обратный путь. Пожалуй, ветер стал чуть потише. Поэтому, наверно, он и увидел ее, глянув в зеркало заднего вида.

Та же полицейская машина. Тот же полицейский, который скоро смекнет, что совсем недавно разминулся с этим автомобилем, который выбрал очень странный маршрут в гуще неистовой метели, сразу после ограбления банка всего в нескольких километрах отсюда.

Лео положил руку на плечо Аннели.

– Он прямо за нами. Езжай дальше, спокойно.

Он снова глянул в зеркало заднего вида – разрыв между ними невелик, максимум метров двадцать пять.

– Та же скорость, та же дистанция. Он не должен приближаться.

Он заметил, что она тоже смотрит в зеркало.

– Смотри на дорогу, Аннели. А ты, Яспер, дай мне винтовку.

Яспер достал оружие, передал ему, просунув между передними сиденьями. С той минуты, как Яспер обнаружил нехватку двух обойм, Иван сидел совершенно спокойно. Теперь он ухватился за подголовник и всем корпусом устремился вперед, пока почти не уткнулся губами в ухо Лео.

– Лео, сынок, что ты задумал?

– Хочу вытащить нас из передряги, которую начал ты.

Винтовка лежала у Лео на коленях, он снял ее с предохранителя.

– Аннели, примерно через две сотни метров есть дорога, сворачивающая направо. Довольно большая, мощеная. Сверни туда. Если эта сволочь последует за нами, остановись, когда скажу.

– Какого черта… ты… – начал Иван.

– Ничего не случится, если он проедет дальше.

Она включила поворотник, сбросила скорость, вырулила направо.

Лео дышал медленно, глубоко – готовился. Пять метров от съезда, десять, пятнадцать. Полицейская машина тоже повернула, почти невидимая в густом снегопаде, хищник, идущий по пятам.

– Стоп.

Аннели затормозила, колеса заскользили по льду; она выжала сцепление, легкими движениями руля выровняла машину. Они остановились.

Лео открыл дверцу и вышел с винтовкой в руках.

* * *

Джон Бронкс еще сидел в кабинете, отслеживал на компьютере и по рации информацию об ограблении банка в ста десяти километрах от столицы. Последние из коллег, проходившие мимо его открытой двери, навеселе от выпитого глинтвейна, пожелали ему счастливого Рождества, а он улыбнулся в ответ и сделал вид, что очень занят, хотя на самом деле ничего подобного.

Сейчас на месте уже находились три патруля. Четвертый был на пути из Упсалы. Как показали свидетели, трое или четверо грабителей скрылись на легковом автомобиле, который вроде бы видели к северо-востоку от места преступления, на шоссе в районе летних домиков, расположенном между Хебю и Салой.

Он помассировал ноющую поясницу, прошелся по кругу между окном и письменным столом, зевнул.

Кружка кипятку всегда взбадривала его. Праздничная вечеринка кончилась, кухонька свободна, он взял кружку и пошел к двери, но замер на пороге. От резкого сигнала рации. Потом послышался торопливый голос:

– Я их вижу. Машина с несколькими пассажирами.

Патрульный из Упсалы. Он один.

– Следую за ними.

Джон Бронкс вернулся к столу и рации. Машина преступников в нескольких метрах от патрульного, но в шести десятках километров от него.

– Она сворачивает. Останавливается… Я тоже.

Слышно, как его машина остановилась.

– Кто-то… с пассажирского сиденья… выходит. У него что-то в руках. Винтовка! И он целится в… меня!

Снежная круговерть. Но Лео ясно видел полицейскую форму. Поднял оружие и ждал. Дверца с водительской стороны открылась.

Палец на спуске.

Он ждал, но никто не вышел. Так и сидел в машине.

И он выстрелил.

Первый выстрел по движку. Второй. Третий.

Полицейский выскочил из машины, бросился наземь и откатился в наполненный снегом кювет.

Еще четыре выстрела – все по движку. Эта машина больше не будет их преследовать. Не спуская глаз с кювета, он снова сел рядом с Аннели.

– Езжай.

Ситуация изменилась. Дать задний ход, проехать мимо полицейского автомобиля и вернуться на изначальный маршрут более невозможно.

– Куда?

– Прямо вперед.

Лео знал, где они находятся – посреди района необитаемых летних домов, – но не знал, как из него выбираться. Впрочем, выбраться можно всегда.

* * *

Голос одинокого полицейского умолк. Но даже по рации легко было понять, что произошло.

Открылась дверца машины: он вышел. Шаги по снегу: он пытался убежать. Глухой удар: он бросился в укрытие.

Затем еще четыре выстрела. Один за другим. Очередь.

И – только ветер.

– Уехали. Прямо вперед.

Жив. Судя по голосу, даже не ранен. Но пока что лежит, вероятно, на обочине и, похоже, начал понимать, что на самом деле произошло.

– Он… просто вышел из машины. Целеустремленно. Решительно. Я был уверен, что сейчас умру.

Могло быть и так.

– Он стрелял по машине и по двигателю. АК-4. Я видел.

Это они. Та самая сила, энергия, даже радость. Они! Бронкс выбежал в коридор, помчался к лестнице, гаражу и машине. Больше полугода ни единого признака жизни. Последний вечерний звонок по телефону, чтобы их выманить. Безрезультатно. Еще несколько писем и несколько газетных объявлений, после чего контакт внезапно оборвался и Бронкса начали одолевать сомнения. Вероятно, он принял неверное решение, недооценил Старшего Брата. Хотя от общественности по-прежнему поступали конфиденциальные подсказки, а к расследованию подключились профайлеры и еще несколько оперативников, прорыва так и не случилось. Когда же весна сменилась летом, а лето – осенью, он все чаще чувствовал на себе взгляд Карлстрёма: десять лет доверия дали трещину.