Набираясь смелости, Пыря погладил заветный браслет и заскреб коготками по заветной двери.

– Заходи, – раздалось изнутри, должно быть, батюшка Огнегор видел сквозь доски, – не бойся.

– Хойзяйин? – шутик с опаской шагнул в запретный зал, тараща глаза и восхищенно пыхтя.

Вокруг было столько всего непонятного и, чего уж там – жуткого. Истуканы кругом, один страшнее другого, того и гляди, оживут, набросятся на нарушителя запретов…

– Случилось что? – небрежно осведомился хозяин, откладывая какую-то блестящую штуковину. Сидел он на подушках возле небольшого ларца, смотрел строго, но без злости, что Пырю сильно успокоило. Поманив служку, Огнегор поинтересовался: – Что, опять гости?

– Нет… Ну… Как бы эйто…

– Говори уж.

Пыря перевел дух и уже спокойнее продолжил:

– Туйт войт что! Ойдин куйзутик. Я иду туйда, а он… он… Страшно так. Бормойчет чтой-то. Не пройсто так. Перейдавал свейдения о нас, не ийначе. Я его брайслетом – вжуйх! Он – бах! А там, войт!

Пыря разжал кулачок, на испачканной пеплом ладошке лежала странная то ли горошина, то ли бусина. Исходящую от нее волшбу даже шутик ощущал, а уж батюшка Огнегор…

– Та-ак, – протянул чародей, кажется, отнюдь не взволнованный известием. – Садись рядом, рассказывай все подробно, ничего не пропуская. Где все произошло, как ты обнаружил предателя, что он говорил, отвечал ли ему кто?

Пыря прежде и помыслить не мог, что будет сидеть рядом с господином, прямо как равный, но, несмотря на волнение, вспомнил всё и даже смог внятно рассказать. На все вопросы до единого ответил, все мелочи припомнил, а ведь вроде бы глазеть да запоминать некогда было, уж больно быстро оно произошло. Задав последний вопрос и выслушав ответ, повелитель надолго замолчал, задумчиво разглядывая кольца на руках. Шутик сидел, боясь шелохнуться, хотя у него страсть как чесалось под коленкой, должно быть кто-то укусил, а он и не заметил.

– Что ж, Пыря! – окликнул чародей, когда терпеть стало почти невмочь. – Ты молодец. Бдительно стоишь на страже наших секретов…

– Сойздан слуйжить! – вскочил счастливый надзорник, разом позабыв и про противную коленку, и про казнь предателя, и даже про ненасытных демонов.

– …да только неладно вышло, – неторопливо проговорил Огнегор. – Ты ж знаешь, что служек мелких нам Тьма поставляет. Так вот, твой кузутик с самой Тьмой связь и держал, а ты, получается, ее создание уничтожил ни за что ни про что. За такое никто по головке не погладит, развоплотить могут. У темной владычицы терпения немного, а жалости – так и вовсе нет. Если прознает, кто ее служку уничтожил… ну, сам понимаешь.

Пыря сжался в комочек и задрожал мелкой дрожью.

– Я же слуйжил… Я же не знайл…

– Верю, верю, – Огнегор благожелательно улыбнулся. – Вернее тебя слуги и не сыскать. И ошибку ты свою искупишь, не сомневаюсь. Я-то Тьме ничего не скажу, не переживай. Главное – ты сам рот на замке держи и о том, что сегодня произошло, никому ни полсловечка, даже намека. Ты мне живым нужен.

Он, Пыря, нужен господину! Нужен! Господин его спасет, от беды защитит!

Шутик грохнулся на колени и подполз, пытаясь поцеловать край полы парчового одеяния.

– Ладно, хватит об этом, – отмахнулся Огнегор. – Удачно вышло, что гости наши кузутиков едят, вот и скажем Тьме, что этого – тоже.

Он поднялся, огляделся по сторонам и указал шутику на статуи:

– Раз уж ты тут, собери-ка все мои поделки, упакуй надежно, подготовь к перемещению в Вертогорье. А те статуи, что побольше да пострашнее, как вон тот дикий человек или вон то чудище многоногое, оставим тут. Они еще сумеют послужить. Вот тебе ключ от зала.

Просиявший Пыря радостно пискнул:

– Гойтов слуйжить!

Батюшка Огнегор широко усмехнулся, он не сердился, совсем нет!

– И вот еще что, – чародей расправил свои одеяния. – Как закончишь тут, заходи ко мне в личные палаты. Поручу тебе самое главное задание. Великой важности дело! Никому не могу его доверить, только тебе.

Шутик чуть не лишился чувств от переполнившей его радости.

* * *

Пыре хотелось подпрыгивать да насвистывать, что скворец на ветке, а умел бы петь, обязательно запел бы. Никогда еще верный служка огнегоров не был так доволен своим положением, даже заветная мечта – шапка с огненной опушкой – не казалась ему сейчас такой уж вожделенной наградой. Далеко теперь противному Линяле до Пыри. Подумаешь, шапка! Подумаешь, старший надзорник в Громовых Палатах! Вот личный помощник хозяина – тут особое доверие, великая милость! Это ли не признание верности да заслуг?!

А уж то, что оставил его милостивый батюшка Огнегор прибираться в тайном месте рядом с мастерской, в зале, куда не ступала лапка ни одного шутика, даже Линялы… Сколько же тут тайного и ценного, что никому не может доверить великий чародей, а вот ему, лучшему из всех, самому расторопному, самому умному, самому преданному, доверил!

Ненавистный Линяла колдунам да ведьмам шабаша помогает скарб собирать, а вот Пыря – отвечает за вещи самого Огнегора! И уж Пыря расстарается, ничего не позабудет: ни одежек дорогих, ни обуви, ни посуды золотой да серебряной, с которой батюшка-благодетель кушать изволит, ни зелий необходимых. Все соберет верный Пыря, все самолично уложит в сундуки, хрупкие вещицы мягкими тряпочками обернет, чтоб ничего не помялось, не погнулось, не разбилось. Переезд в Вертогорье пройдет без сучка, без задоринки, чтобы ни в чем нужды на новом месте у хозяина не было!

Жаль, не умеет верный служка читать мысли величайшего из повелителей, а то бы исполнял желания прежде, чем Огнегор приказать изволит… Пыря зажмурился и представил, как на новом месте усталый батюшка захочет помыться, а усердный помощник уже тут как тут: добавляет в воду масло лавандовое да розовое, приносит пушистый халат из ткани заморской. А захочет чародей отдохнуть, так вот оно, любимое кресло, стоит у печки, а рядом, на столике – кувшинчик с настойкой медовой на ста травах. Тут и чарочка особая серебряная, а вот и книжка в красном сафьяновом переплете, куда Огнегор любит на досуге свои мысли великие записывать – и перо с чернилами и песочком, все наготове!..

Господин всегда будет им доволен!

Чутье

Первый день в «Утёсе» пролетел незаметно. Варвара проспала до вечера, а как встала, позвала Маньку. Та оказалась на редкость расторопной, и помывшаяся, переодевшаяся Ласка спустилась поужинать.

В от души протопленном трактире вкусно пахло жареным мясом. Обеденный зал был заставлен столами и лавками, а для любителей уединения чуть дальше, отделенный стеной от