Найт вопросительно посмотрел на Аллейна, который пояснил:

– Тревор не может вспомнить последнюю часть своих похождений в театре вечером в субботу. Думаю, Джей объяснил: мы надеемся, что один из вас поможет прояснить память.

– Я еще вспоминаю, – важно объявил Тревор. – Я помню голос мистера Найта в офисе у мистера Морриса.

Маркус Найт застыл.

– Вам ведь известно, Аллейн, что мы с Моррисом ушли примерно в одиннадцать.

– Он так и сказал, – согласился Аллейн.

– Очень хорошо. – Найт стоял над Тревором, пытаясь напустить на себя солидный вид. – Если, милый мальчик, ты шпионил в фойе, пока я был с мистером Моррисом в его офисе, и слышал наши голоса, то, несомненно, видел, как мы уходили из театра.

Тревор кивнул.

– Вот так, – сказал Найт Аллейну и развел руками.

– Вернулся, – произнес юный дрожащий голос.

Аллейн повернулся к Тревору: мальчик с видом озадаченной невинности приложил пальцы к губам.

– Черт подери, о чем ты? – воскликнул Найт.

– Вот эту часть я не могу вспомнить. Кто-то вернулся.

– Аллейн, честное слово, я просто не представляю… – начал Найт.

– Думаю, я… не хочу… вспоминать.

– Видите? Просто позор. Мальчик страдает. Я категорически отказываюсь принимать участие в опасных и непредсказуемых экспериментах. Не беспокойся, малыш. Ты совершенно прав. И не пытайся вспоминать.

– Почему?

– Потому что я сказал!!! – заорал Найт и направился к двери. Там он помедлил. – Я артист, – произнес он неожиданно приглушенным голосом, еще более страшным, чем пронзительный крик. – Через восемь часов я появлюсь перед публикой в чрезвычайно изматывающей роли. Более того, в пикантной напряженной сцене мне предстоит иметь дело с некомпетентностью ребенка-актера, о способностях которого я ничего не знаю. Мои нервы на пределе. За последние сорок восемь часов я претерпел все муки ада. Меня третировали. Предавали. Высмеивали. Запугивали. А теперь вот смехотворные, бесполезные и грубые полицейские игры. Очень хорошо, суперинтендант Аллейн, я положу этому конец. Я подам официальную жалобу. А тем временем – прощайте!

Он яростно распахнул дверь и закрыл ее – не захлопнул – с просчитанной сдержанностью.

– Классный выход, – сказал Тревор, зевнул и вернулся к комиксу.

В коридоре за дверью послышались аплодисменты, ругательства и быстро удаляющиеся шаги.

Аллейн снова открыл дверь и увидел Гарри Гроува, деликатно хлопающего в ладоши, и Маркуса Найта, шагающего прочь по коридору.

Гарри восхищенно покачал головой.

– Ну, разве не великий актер? Честно, этого у него не отнять… – Он вытащил из кармана сверток. – Детская рулетка для Тревора. Это в самом деле очная ставка?

– Думаю, можно и так сказать, – согласился Аллейн.

– Вы имеете в виду, – Гарри переменился в лице, – что этот несчастный, но тошнотворный маленький мальчик может внезапно ткнуть в кого-то пальцем и звонко объявить: «Я все вспомнил. Это сделал он».

– Грубо говоря, идея такова.

– Должен признаться, ваша идея меня пугает.

– Заходите, и покончим с этим.

– Очень хорошо. Только учтите: Тревор вполне может изобразить ложное узнавание и выдвинуть ложное обвинение. Особенно, – угрюмо добавил Гарри, – в моем случае, ведь он знает, что доставит удовольствие окружающим, и хохотать будут все без исключения.

– Придется рискнуть. Заходите.

Аллейн открыл дверь и впустил Гарри в палату.

Тревор, сползший по подушкам, погрузился в дрему. Гарри остановился, глядя на мальчика.

– А ведь с виду, – прошептал он, – милый ребенок, правда? Сама невинность. Он вправду спит или прикидывается?

– Дремлет. Просто наклонитесь к нему – и он проснется.

– Как-то даже неловко, должен сказать.

– И все равно, попрошу вас это сделать, будьте любезны. У него на скуле синяк; и вот это – самая главная загадка. Может, у вас появится какая-то идея. Взгляните.

В коридоре мимо двери, звякнув, проехала каталка. За окном на реке загудела сиреной баржа. Над разноголосым Лондоном пробил Биг Бен – один час.

Гарри положил сверток на поднос.

– Поглядите на синяк на его лице. Волосы его закрыли. Сдвиньте волосы и взгляните.

Гарри нагнулся над мальчиком и протянул левую руку.

За ширмой в углу прозвучала одинокая заунывная нота: «Треннньк».

Тревор открыл глаза, посмотрел в лицо Гарри и заорал.

I

Хлопот с Гарри Гроувом не было. Услышав крик мальчика, он шагнул назад, смертельно побледнел, но все же нашел силы улыбнуться.

– Теперь вы зачитаете мне права и предложите проследовать за вами до ближайшего полицейского участка. Могу я попросить: сообщите Перри. Ему придется связаться с моим дублером.

Все положенные процедуры были выполнены.

По предложению Аллейна теперь действующие лица снова собрались в «Дельфине». И здесь впервые мистер Кондусис составил компанию актерам, которым дал работу. Все уселись в верхнем фойе, а внизу тем временем уже начала подтягиваться публика.

Вызванный Перегрином дублер Гарри Гроува и юный актер репетировали с помощником режиссера за пожарным занавесом.

– Полагаю, – начал Аллейн, – будет справедливо дать вам некоторые объяснения. Вот каковы, на наш взгляд, факты по поводу вечера субботы.

Гроув вышел из театра с мисс Мид и ее компанией и сказал, что отправится на Кэнонбери за гитарой. На самом же деле он заранее привез гитару в театр и спрятал в шкафу в реквизиторской, где ее и обнаружил Тревор. Гроув сел в свою открытую спортивную машину, объехал квартал и припарковался в проулке. Он снова вошел в театр через боковую дверь, пока мистер Моррис и мистер Найт были в офисе. Возможно, Джоббинс заметил его – и не придал никакого значения, ведь Гроув частенько возвращался проверить почту. А вот мисс Брейси его не видела – она приняла за него Джоббинса, из-за пальто.

Гроув прятался, пока, по его мнению, в театре не осталось никого, кроме Джоббинса. В одиннадцать часов он набрал номер своего телефона и подождал несколько звонков, чтобы бодрствующий сосед решил, что трубку взяли.

Видимо, он ошалел, услышав Тревора, который, дурачась, перебирал струны гитары. Кстати, Джей, именно ваше свидетельство, ваше воспоминание заставило меня заподозрить, что Гроув держал инструмент в театре и не ездил на Кэнонбери. Вскоре он услышал стук служебной двери и решил – как решили мистер Джей, мисс Данн и Джоббинс, – что Тревор ушел. Но Тревор проскользнул обратно и сам прятался и крался по залу. Во время своих развлечений он видел мисс Брейси. А потом, как он рассказал, заметил Гарри Гроува и начал следить за ним, подражая героям любимых комиксов. Вырисовывается странная картина: Гроув залезает в шкаф уборщика, забирает гитару, тенью проносится по боковому коридору, оставляет инструмент в фойе, чтобы был наготове. И, видимо, случайно задевает струну. Раздается мелодичный звук: «треннньк».