Ничего подобного нет у Тамплиеров: Иисус в их глазах отнюдь не пророк и не посланник Божий. Он, как и все другие, человек, злодей, справедливо осужденный на смерть, чтобы искупить свои преступления, но никак не грехи человеческого рода. Этого коренного разногласия в столь важном пункте было бы достаточно одного, чтобы установить, что Тамплиеры не так уж и подверглись, как полагают некоторые современные историки[1070], влиянию исмаилитских доктрин. Что же касается нас, то после предпринятого обозрения, главные итоги которого здесь приводятся, мы убежденно считаем, что между двумя религиозными системами не было иных точек сходства, кроме тех, которые неизбежно предоставляют собой все дуалистические культы: но не здесь должно искать источник решительного вдохновения ереси Храма.

Несомненно, идол, почитаемый Тамплиерами, кажется как бы идолом Друзов и Нозаиритов, представая эмблемой злого начала; но он сильно отличается от второго по форме, ведь являет одну человеческую голову с двумя лицами; тогда как, по крайней мере, у Друзов идол представляет собой изображение тельца – символ культов, враждебных для единой религии.

Наконец, ничего абсолютно не дает оснований предположить, что Тамплиеры сделали определенное заимствование у сабеизма, ни что они, как это еще, кажется, совершают Нозаириты, воздавали культ луне и солнцу.

Мы завершим эту главу дискуссией о факте, в котором считалось можно увидеть азиатское происхождение ереси Храма. Выше ставился вопрос о Езидах, выдающемся курдском племени, занимающим нагорье, соседствующее с городом Сингар в Месопотамии, и религия которого, представляется, сложилась сразу из мировоззрений Магов, Сабеян и Манихеев. Езиды поклоняются солнцу при его восходе и признают доброе и злое начало, но отдают верховенство злому началу, его одно задабривая, что являет собой точку поразительного сходства с одним из главных пунктов секретного учения Тамплиеров.

Так Саладин, враг и победитель Тамплиеров, принадлежал по своему деду к одному из курдских племен Равадиан, веривших в метемпсихоз[1071]. Больше того, реальное или вымышленное предание желает, чтобы один из великих магистров Ордена, находясь в суданском узилище, был выкуплен оттуда на свободу благодаря отречению от Христа, обязав совершать подобное отречение своих братьев. Эта быль, аутентичность которой более чем сомнительна, была рассказана рыцарем, получившим ее от одного из своих друзей, кому она открылась во время его приема в орден в Англии. Канцлер Вильгельм де Ногаре делает на нее смутную аллюзию в течение расследования 1310 года: «В хрониках Святого Дионисия, – говорит он, – сообщается, что во времена султана Саладина великий магистр и другие вожди Ордена оказывали ему почтение. Но великий магистр тотчас опротестовал, заявив, что это была клевета»[1072].

Сама история Саладина не менее энергично протестует против предположения, что этот султан мог мечтать навязать Тамплиерам верование племени, из которого произошел. Вероятно, он родился Шиитом, но покинул секту Али, и здесь кроется причина враждебности, выказываемой по отношению к нему Ассасинами. Они его рассматривали как ренегата[1073], упрекая в том, что он стал Суннитом, то есть правоверным. Как только силой оружия Египет и Сирия оказались в его зависимости, он попытался привести всех своих подданных к религиозному единству, выкорчевывая из душ принципы секты Али и устанавливая коллегии, где искусные учителя проповедовали правоверные догмы. Значит, совсем неправдоподобно, чтобы он пытался склонить Тамплиеров к вере, с которой сам боролся. Было бы естественным допустить, что он искал их обратить в истинную мусульманскую религию; но секретное учение Храма показывает, что в любом случае он здесь не преуспел.

Из всего предыдущего видно, что мнение, приписывающее исмаилитским доктринам решительное влияние на ересь Храма, не выдерживает критики. Здесь нет глубокой аналогии, главных и детальных сходств, встречающихся между этой ересью и заблуждениями Евхитов и Люцифериан. Эта великая теория доброго и злого начала, одна из наиболее древних появившихся на земле, обладает, несомненно, своей первой колыбелью в Азии; но перенесенная последовательно по многим пунктам из древнего мира, она подверглась многочисленным трансформациям, приспособившись ко многим религиям, видоизменившись многими разнообразными способами. На протяжении своего короткого существования Тамплиеры нашли ее как бы завуалированной: они ее встретили повсюду, где бы ни ступала их нога. Но это произошло никак не у Исмаилитов, никак не у курдских племен, но у вооруженных сектантов более активного прозелитизма, более и непосредственно вовлеченных в религиозные раздоры, интересовавшие Тамплиеров, более близких с ними по языку и первоначальной основе общего верования, где необходимо искать прямых предков их ереси.

Есть много сторон и точек зрения по этой обширной теме ереси Тамплиеров, открывающей в глубинах наиболее таинственные религиозные верования, а в еще более темных отклонениях человеческого духа самые смутные перспективы. Чтобы быть рассмотренной во всех аспектах, прослеженной во всех ответвлениях, подобная тема протестовала, что автор этого исследования является довольно далеким от обладания самыми разнообразными знаниями историка, мифолога и антиквара.

Пусть нам позволят здесь напомнить в помощь читателю и изобразить крупными мазками главные вехи трех предшествующих частей. Совокупный итог обвинений, выдвинутых против ордена Храма; столь тяжелая, сколь и противоречивая проблема существования секретного статута, которому подчинялся весь орден или подчинялось, по крайней мере, большое число его членов; главная идея и фундаментальные принципы его ереси: таковыми являются вопросы, трактуемые в первой части данного исследования. Поиск источников данной таинственной доктрины; ее отношения с некоторыми ересями, предшествующими и современными ордену; ее тесные связи с учением Евхитов и Люцифериан; последствия этих религиозных принципов; мораль, обряды и тайные церемонии сект, коих исключительным культом было поклонение Богу зла, сопоставленные с нравами, церемониями, обрядами, вменяемыми Тамплиерам; это вопросы, производные от первых, и которым посвящена вторая часть труда. В третьей части мы изложили историю реальных отношений рыцарей Храма со знаменитым исмаилитским коленом Ассасинов, главные соответствия и одновременно глубокие расхождения их доктрины с религиозными и философскими идеями азиатских сект, окружающих их в заморских владениях рыцарей. Таким образом, читатель смог сам судить о влиянии более ограниченном, чем обычно принято считать, каковое эти идеи могли оказать на образование гетеродоксальной системы, которую мы пытаемся восстановить в основных чертах.