— Кто это сумел?

— Ваш лучший друг, — сказал с хохотом Остап. — Мардух!

— Лучший друг после Агимаса, — пробормотал Мрак. — ИСавиджака… Здешний ты или приблудился в эти земли, но закопают тебя здеся,милок.

Гигант хохотнул:

— Люблю дерзкие речи. Защищайся!

— Опять драка, — сказал Таргитай с тоской. — А совсем рядом— девки, пляски, песни… Дурачье мы!

Богатыри сшиблись, секира и топор взвились одновременно.Олег шевельнул губами, вокруг Остапа вспыхнули серебристые огоньки. По телуМрака заплясали крохотные красные искорки, тут же топор и секира сшиблись… нони лязга, ни стука — их разбросало в стороны.

Дикий выглядел озадаченным. Топор застыл в громадныхпальцах, голова медленно повернулась, словно гигант ощутил звериным чутьемнечто чужое. Взгляд упал на неподвижного Олега.

— Это ты?

Олег ответил громко, видя, что все больше гуляк собираются,привлеченные дракой:

— Думаешь, один ты ешь сено, остальные — солому?

Среди буянцев пошли смешки, хохот, кто-то заоралподбадривающе, не то Олегу, не то Мраку. Дикий Остап взревел, ринулся как бык.Мрак покрепче уперся, гигант возвышался на голову, раза в полтора тяжелее, носнова вспышка, россыпь искр — серебристых и красных, странная схватка, словнодвое одновременно бросаются на стеклянную стену с двух сторон.

— Перестань мешать! — загремел Дикий Охотник нечеловеческимголосом.

— Оставь магию сам, — ответил Олег зло и добавил: — Мешок сдерьмом, корова безрогая, жаба бесперепончатая…

Удар красных искр был такой мощи, что за спиной Олега смелотолпу зевак, вдали затрещали вековые сосны. Олег не поднимаясь послал узкоесеребристое копье из трепещущих искр. Охотник пошатнулся — огненная стрелаугодила в грудь, а Мрак с готовностью хватил секирой по голове.

Раздался звук, словно лезвие со всего размаха снова ударилопо камню. Секиру едва не вывернуло из рук оборотня. Все видели его искаженноелицо: то ли от боли, то ли страдал за выщербленное лезвие.

— Ну и головы у этих магов, — прохрипел он с мукой. — У менясекиры на всех не хватит…

— Скоро кончатся, — крикнул Таргитай торопливо, — держись!

— Кончатся, как же, — буркнул Мрак. — Одного бы кончить…

Он отступал, не решаясь ударить со всего маху. Охотникнадвигался медленно, кружил топором над головой. Глаза казались дырами в котле,где полыхало красное пламя. Среди буянцев одни орали громче, другие же, болеетрезвые, утихли, с удивлением и страхом смотрели на гиганта с нечеловеческимлицом.

— Надо уходить, — сказал Олег тревожно. — Мрак, можешь датьдеру?

— Дать чего? — переспросил Мрак оскорбленно.

— У нас важное дело, — сказал Олег громко, косясь насобирающийся народ. — Мы должны пировать с Гольшем, помнишь?

Мрак отразил удар топора. Звякнуло так, что в толпе присели,словно боги грохнули в медные гонги. Охотник снова выругался: противник долженбыть рассечен надвое! Мрак тоже удивился: огромный топор падал, как наковальня,а Олег напряженно следил за Охотником, перехватывая каждый выпад магии. Охотникже так давно привнес магию в охоту и драки, что не мог без нее, если даже былот рождения человеком.

— Бей! — закричал Олег громко, он косился краем глаза натолпу. — Не нашего поля скотина. Он, хоть и толстый, как пивная бочка, нослабый и трусливый!

В толпе заорали громче, подбадривали Мрака — оборотеньвыглядел намного мельче, но дрался, как злой пес с разъяренным быком.Оскорбленный Охотник ревел и размахивал топором с такой яростью, что вокругнего сверкала широкая полоса, словно сотканная из лунного света — такого жехолодного, но осязаемого.

Через толпу пробирались двое в белых одеждах. Олег напрягсяв ожидании неприятностей. Один держал высокий резной посох. Олег начал спешноподбирать заклятия для волхвов, в тот же миг раздался крик ужаса.

Охотник, размахивая топором, не переставал осыпать разнымичарами противника. Внезапно могучая фигура Мрака окуталась дымом, он упал,скрючился, а в следующий миг огромный волк с опаленной шерстью поднялся, повеллобастой головой по сторонам, прыгнул прямо на плотную цепь людей. Двое упали,раздались крики, блеснул поднятый над головой нож. Олег спешно устанавливалдвойной щит против объединенной мощи волхвов — незнакомой, несильной, но сострыми концами.

— Умри! — услышал он торжествующий рев.

Мощный удар магического молота обрушился с такой мощью, чтоу Олега потемнело в глазах. В следующее мгновение, когда вспомнил себя, онсудорожно бился в темном холодном мире, где не было опоры, где падал,переворачивался через голову, падал снова и не мог найти земли.

Таргитай проводил коротким взглядом бедную уродину, чтосуматошно хлопала крыльями и кувыркалась над их головами, со вздохом обнажилмеч. В свете костров везде блистали кроваво-красные блики, лишь оранжевоелезвие блеснуло, как узкий луч золотого солнца.

— Наконец-то, — сказала Лиска сердито.

Она уже бережно прижимала к груди жезл Олега и его одежду,другой рукой старалась поднять с земли секиру Мрака.

— А вдруг он тоже человек? — спросил Таргитай печально.

— Тем более руби скорее!

Охотник с ревом прыгнул на него. Таргитай коротко взглянул впылающие красным нечеловеческие глаза, начал поднимать оружие. Меч рванулсядальше сам, над головой звякнуло, бронзовый конец топора со свистом метнулся втолпу, а топор вырвало из рук гиганта. Золотое острие полоснуло Охотника поширокой и выпуклой как бочка груди. Длинная рана заполнилась кровью. Охотникпошатнулся, в недоумении взглянул вслед отлетевшему топору, ухватился за грудь.

В толпе встревоженно крикнули:

— Это див!.. Бей дива!

Меч снова дернулся вперед, с хрустом разрубил плечо ДикогоОхотника. Темная в свете луны кровь брызнула ручьем, но исчезла, не достигнувземли. Охотник побелел, словно крови в нем не осталось, а Меч в руках Таргитаязастонал от наслаждения, потеплел от притока горячей крови.

— Ты… — прошептал Охотник, — откуда… этот Меч…

Он упал на колени. Таргитай угрюмо взмахнул Мечом впоследний раз. Двое в белом обогнули схватку с боков, подходили сзади, а отчужих волхвов Таргитай хорошего не ждал. Острие ударило по голове Охотника.Послышался стук, словно рубили каменную глыбу. Меч врубился на ширину ладони,развалил череп до глаз. Багровые глаза начали гаснуть. Охотник пытался встать,грохнулся лицом вниз, как срубленное дерево, разбросал руки!