Дженни фыркнула в ответ и какое-то время молчала.

– Так вот, – продолжила она. – Я сказала Мэгги, что молилась и во время своих молитв поняла: лучше промолчать. Ради детей и мужа. Посоветовала ей простить Джорди, если получится, или держаться от него подальше, но ничего не говорить Полу. Так она и поступила.

– А что Джорди? – с любопытством спросила я. – Он в курсе, что Уолли его сын?

Дженни покачала головой:

– Не знаю. Через месяц после рождения малыша он уехал, эмигрировал в Канаду. Это никого не удивило – все вокруг понимали, что он влюблен в Мэгги и страшно разозлился, когда она выбрала Пола. Наверное, оно к лучшему.

– С глаз долой – из сердца вон? Пожалуй, – с иронией заметила я и, не удержавшись, поинтересовалась: – Она так и не рассказала мужу? Даже после отъезда Джорди?

Дженни качнула головой и встала, поправляя юбки.

– Точно не скажу, но вряд ли. Сообщить такое после долгого молчания… Как бы Пол это воспринял? Он ненавидел бы брата даже на расстоянии. – Ее голубые, совсем как у Джейми, глаза смотрели на меня с грустной усмешкой. – Ты столько лет замужем за горцем и прекрасно знаешь, какой сильной может быть их ненависть. Идем, пора уводить отсюда этих зверюг, а то они лопнут. – Держа обувь в руке, Дженни пошла за козами, подзывая их с помощью гэльского заговора для скота:

***

Той ночью, когда все завернулись в одеяла и начали храпеть, я думала о случившемся. Точнее… не переставала думать – с того самого момента, как увидела мужчину. Однако после истории Дженни мои мысли стали проясняться; сомнения исчезли, как исчезают комки из кофе, если туда добавить яйцо.

Естественно, первым делом мне пришло в голову ничего не говорить – этого варианта я пока и придерживалась. Только у него имелся недостаток – даже два, раз уж на то пошло. Как бы меня ни раздражало постоянное упоминание моего «прозрачного лица», я не могла отрицать, что это правда. Когда меня что-то беспокоило, родные тут же начинали искоса поглядывать и на всякий случай обходить стороной. За исключением Джейми, который напрямик спрашивал, в чем дело.

Примерно так же поступила и Дженни, хотя она не настаивала на подробностях. Видимо, догадалась обо всем, иначе с чего бы вдруг стала рассказывать про Мэгги? Может, она знает о нападении Ходжпайла и его последствиях от Джейми? Я так и не спросила ее об этом.

Главная проблема заключалась в моей собственной реакции на встречу с толстым уродом – я продолжала со смехом называть его именно так, и это помогало. Мужчина действительно оказался не очень приятным. Но не чудовищем. Он… черт возьми, да он не заслуживал моих переживаний. Неизвестно, почему он вступил в банду Ходжпайла – наверное, большинство банд как раз состояли из подобных бесполезных идиотов.

И хотя ужасно не хотелось возрождать случившееся в памяти… я все-таки вспомнила. Он не хотел навредить мне и, в общем-то, не причинил никакого вреда (если не считать, что он придавил меня своим телом, раздвинул мне ноги и засунул в меня свой член).

Я разжала зубы, сделала глубокий вдох и начала заново.

Он пришел ко мне по стечению обстоятельств – и из-за нужды. «Марта, – повторял он, всхлипывая и роняя теплые слезы на мою шею. – Как же я любил тебя, Марта».

Смогу ли я забыть о том, что он натворил, и простить это жалкое создание?

А если прощу, перестанет ли он врываться в мои мысли?

Я посмотрела в темное небо, наполненное горячими звездами. Зная, что звезды представляют собой пылающие шары из газа, можно без труда вообразить их, как делал Ван Гог… и, глядя в освещенную ими бездну, понять, почему люди всегда смотрят в небо, обращаясь к Богу. В такой момент необходимо чувствовать безграничность чего-то огромного – и необъятные небеса отлично для этого подходят. Они защищают тебя.

«Помоги мне», – про себя сказала я.

Мы с Джейми никогда не говорили о Джеке Рэндолле, но по отрывочным упоминаниям и его ночным кошмарам я поняла, что именно так он и решил спастись – простив. Он прощал Джека Рэндолла тысячи раз, снова и снова. Джейми – человек упрямый, ему такое под силу.

«Помоги мне. – Слезы стекали в волосы по вискам. – Пожалуйста, помоги мне».

Помогло. Не сразу, иногда всего на пару минут, но потрясение уходило. Дома, в окружении мирных гор и любящей семьи, я почувствовала, что прихожу в себя. Я молилась, я прощала, я преодолевала.

К тому же я сумела отвлечься. Летом работы у меня было невпроворот: мужчины приходили ко мне с ранами от садовых кос, мотыг, тележек, скота, оружия и ножей; женщины и дети страдали от ожогов, бытовых травм, запора, диареи, прорезывания зубов и даже… остриц.

– Видите? – тихо спросила я, держа свечу у ягодиц двухлетнего Таммаса Уилсона. Вполне логично предполагая, что я собираюсь поджечь его попу или засунуть туда свечку, малыш Таммас кричал и вырывался. Мать крепче прижала сына и снова раздвинула ему ягодицы: вокруг небольшого и в остальном безукоризненно чистого ануса извивались белые черви – острицы.

– Господи, убереги нас от зла. – Энни Уилсон подняла одну руку, чтобы перекреститься, и Таммас почти вывернулся из ее хватки, едва не угодив головой прямо в огонь. Я взяла его за ножку и оттащила назад.

– Это самки, – объясняла я. – Они вылезают наружу ночью и откладывают яйца на коже, что и вызывает зуд. Малыш чешется, в итоге появляются сыпь и покраснение. Более того, он переносит яйца на все, до чего дотрагивается, так что вы все наверняка тоже заразились. – Еще бы – двухлетние дети трогают все, что вокруг.

Миссис Уилсон заерзала на табурете – то ли из-за остриц, то ли из-за смущения – и отпустила Таммаса, который ловко соскочил с ее колен и побежал к кровати, где лежали его старшие сестры, четырех и пяти лет соответственно. Я опять схватила мальчишку и потащила к очагу.

– Святая Бригита, что же мне делать? – спросила Энни, беспомощно переводя взгляд со спящих девочек на мистера Уилсона – тот, уставший после рабочего дня, свернулся на другой кровати и похрапывал.

– Ну, для вас с мужем и детей постарше подойдет вот это. – Я достала из корзины бутылочку и осторожно подала ее Энни. Зная, как действует смесь, мне казалось, что она взрывоопасна, хотя это не так.

– Это тонизирующее средство из молочая венчиконосного и молочая таволговидного с очень сильным слабительным эффектом. В смысле, придется много бегать в туалет, – добавила я, заметив непонимание на лице миссис Уилсон, – зато оно уничтожит остриц, если Таммас с девочками не распространит их заново. А вот для маленьких. – Я достала горшочек с чесночной мазью – Энни даже сморщила нос, такой сильный пошел запах. – Зачерпните пальцем, намажьте вокруг заднего прохода и… э-э.... внутри тоже.