своёму царю, к приятелю;

95 Посмотреть-то захотелось своего царя Любова:

Шьто деитьце во городи во Любови.

А как едёт ён ко городу ко Любову,

Да стречялась ёму калика перехожая,

А тот же сильния великия Иванишшо.

100 Не дошод-то калика ёму низко кланетце:

«Уж ты здрастуй-ко, государь наш Илья Муромець!»

Отвечаёт ёму Илья Муромець:

«Уж ты здраствуй-ко, калика перехожая!

Уж ты как жа миня знашь да именём зовёшь?» —

105 «Уж ты гой еси, осударь ты Илья Муромець!

Как тебя не знаю — да именем зовут?

Как я у твоёго батюшка жил во дворниках ровно тридцеть лет,

Шьто во дворниках жил и во конюхах». —

«Откуль ты, калика, идёшь, перехожая?» —

110 «Я иду-то из города из Любова,

От того-то царя Любова». —

«Шьто деитьце во городи во Любови?» —

«Во городи во Любови всё да не по-старому,

Не по-старому всё да не по-прежному:

115 Не дают-то просить милостины спасёныя,

А как запряшшона просить милостина спасёная,

А запряшшона поминать да Илью Муромця:

Хто ёго споме́нёт, такового рубить буйну голову.

А царя-та Любова на царьсви нет,

120 Да царит-то тут поганоё Идо́лишшо;

А как царь-от Любов на поварни старшим поваром;

Сподоблят он для поганого Идолишша кушаньё».

Говорит-то старой казак да Илья Муромець таковы речи:

«Уж ты гой еси, калика перехожая!

125 Уж ты дай ты мне своё платьицё каличесько

Да наде́ни моё платьё богатырьскоё».

Говорит-то калика да таковы речи:

«Мне в твоём платьи не подают милостины спасе́ныя».

Говорил-то старой казак да во второй након:

130 «Уж ты скинь своё платьё калицесько

Да надень моё платьицё богатырьскоё».

А как го́ворил-то он да во трете́й након;

Не дават-то калика платья всё каличьского.

А как розьерилось ёго да ретиво́ серцё,

135 Да бросал-то калику на сыру землю,

Скиныва́л-то с калики платьё всё калицесько,

Надевал-то своё платьё богатырьскоё,

А садил-то ёго да на добра́ коня:

«Уж ты гой еси, мой Белеюшко!

140 Ты не бегай ты рысью лошадиного,

Ты ходи-ко тихо́й ступьицёй бродовою,

Не уходи калики перехожого».

А как за́чял одевать платьё каличесько;

У калики была шляпа сорок пуд,

145 А клюка-та была ёго подорожная сорок пуд.

Как пошол-то стары́й казак Илья Муромець во Любов-град;

Как заходит[255] ко Любову на широкой двор,

А как спрашиват он про царя про Любова;

А да сказывают придворина про царя про Любова:

150 «Ноньче у нас царя Любова на царьсви нет,

А царит у нас поганоё Идолишшо».

А как довели тут старую старыньшину до поварни жо;

Говорит-то Илья Муромець таковы речи:

«Уж ты здрастуй-ко-се, мой Любов-царь!

155 Я пришол к тебе да попроведать жо,

А как шьто у вас деитьце после мо́его бываньиця,

Ише шьто деитьце во городи во Любови?» —

«Уж ты гой еси, калика перехожая!

Я топере не царём живу, поваром,

160 А царит-то у нас нонече поганоё сильнё Идолишшо».

Говорит-то калика перехожая:

«Посылал тебе поклон Илья Муромець, низко кланялсэ». —

«Уж ты гой еси, калика перехожая!

Кабы был живой Илья Муромець,

165 Не был я этта поваром». —

«Ты подай-ко мне-ка милостины спасе́ныя

Хошь ради Ильи Муромця».

Хватил-то младшей повар го́ловню,

Хотел убить калику перехожую;

170 Он при́знял свою клюку да подорожную,

Стегнул его да потихошеньку,

Оття́л у ёго с плечь да буйну голову;

Говорит-то калика перехожая:

«Уж ты гой еси, Любов-царь!

175 Не узнал ты старого казака Ильи Муромця».

Заплакал-то Любов-царь:

«Я топерече не царём живу, поваром,

Составле́ю на поганого Идолишша кушаньё».

А как пошол-то калика да из поварни вон,

180 Да выходит он да на новы́ сени,

А заходит тут в полаты-ти царьския,

Где сидит поганоё Идолишшо,

Заходит в ти полаты царськия;

Отпираёт он двери на́ пяту,

185 Запираёт он двери накрепко;

Тут полата да сколымаласе.

Он крест-от кладёт да по-писа́ному,

Да поклон-от ведёт да по-уче́ному,

Да бьёт он челом, низко кланитце

190 Ише той ли царици да Белолю́бихи,

Как поганому Идолишшу челом не бьёт.

А как тут поганоё Идолишшо на стули рыта бархата

На коленях дёржит царицю-ту Белолюбиху,

По локо́ть-то дёржит руки в пазухи.

195 Ише сам он говорит калика таковы речи:

«Уж ты гой еси, цариця Белолюбиха!

Пой подай-ко мне милостину спасе́ную

А как ради Христа царя небесного,

А как ради старого казака да Ильи Муромця».

200 Говорит-то цариця Белолюбиха:

«Уж ты гой еси, калика перехожая!

Не дают у нас нонече милостины спасе́ныя,

Не поминают старыя старыньшины;

Хто поме́нёт, тому рубить буйну голову».

205 А как спрошал тут поганоё Идолишшо:

«Уж ты гой еси, калика перехожая!

Да скожи-ко про своёго Илью Муромця,

Сколь он ростом велик жа?» —

«А сколь я велик, столь Илья велик;

210 Ише платьё мы носим с им с одного плеча,

А пьём мы из одной чаши». —

«А по много ли он хлеба, соли ест,

Да помного ли он вина, пива пьёт?» —

«А он пива, вина пьёт да по одной чары,

215 А хлеба, соли ест по три милостины спасе́ныя,

Во трете́й-то милостины отставаитьце». —

«Я-то ем хлеба, соли по пети печей

Да вина-та пью по сороковки жа».

Говорил тут калика перехожая:

220 «А как у мо́ёго у батюшка была корова бурая;

Она много пила, ела — у ей брюшина лопнула».

А как тут Идолишшо розьерилосе;

Да хватал он свой булатён нож

Да бросал-то он в калику в перехожою.

225 Увернулсэ-то калика за ободве́рину;

А как тут от нож ушол в ободверину вплоть до че́рёна.

«Как был ваш славной Илья Муромець,