нами, почти рухнула, но я вцепился в нее из последних сил, не давая порваться совсем. Ведь если я отпущу Линк сейчас, то она…

«А если не отпустите, тогда мы оба».

Это был ее голос, тихо-тихо звучащий прямо в моей голове. Но это лишь заставило меня сделать связь между нами крепче. Ведь Линк еще жива, она в сознании, значит, ее можно спасти. Разве я не должен спасать всех? Разве это не будет правильно?

«Отпустите. Прошу вас. Пожалуйста».

Я понял, что больше не в состоянии держать глаза открытыми. Дышать стало труднее. Кто-то звал меня, но я не мог разобрать, что мне говорят. С каждым тяжелым медленным вдохом я становился все дальше от этого голоса и все ближе к Линк. Холод пробежал по телу. Я понял, что мне не хватит сил даже на следующий вдох. Я понял, что не удержу Линк, как бы ни хотел.

«Отпустите. Я справлюсь. Я так решила».

Связь между нами была тонкой, как паутинка. Когда она оборвалась, я ощутил лишь, как сильно кольнуло в груди, будто тонкую льдинку вонзили в сердце.

Нет, связь не оборвалась. Я сам оборвал ее.

Я попытался встать, чтобы подойти к Линк, но не вышло. Боль сводила все тело судорогой. Удалось лишь подползти на локтях немного поближе.

Линк слишком долго молчала, и я позвал ее по имени, но она не ответила. И еще раз. И еще.

Не знаю, как я смог встать. Как смог оказаться рядом с ней, взять ее за плечи. Кажется, я даже не чувствовал боли. Я звал ее до хрипоты, пока не пропал голос. Пока Фрея – кажется, это была она – не сказала мне, что Линк здесь больше нет.

Глава 16

Время пройдет

Осень наступила внезапно и резко, почти обрушилась на этот и без того промозглый и дождливый город. По крайней мере, так было для меня. Может, только из-за того, что я дня три пролежал в не совсем осознанном состоянии. Это было что-то среднее между сном, реальностью и смертью, как потом сказала Уртика – и добавила, что я выздоравливаю.

Точнее, она, закончив вчерашний осмотр, заявила: «От такого обычно умирают, но ты все-таки идешь на поправку. Не иначе сама Эрна тебе помогает».

Последнюю фразу, как мне показалось, она сказала иронично.

«Да уж, помогает», – думал я. Эрна или кто-то другой, кто помогать по всем законам совершенно не должен. Я все никак не мог выкинуть из головы тот разговор с Абелоун. Я все спрашивал себя: было ли это реальностью или лишь привиделось мне? И каждый раз приходил к выводу – конечно, мне привиделось, но менее реальным оно от этого не становилось. Таковы уж правила этого мира.

Но все-таки теперь, когда сумрачные раны почти зажили – настолько, насколько они вообще могут зажить, – и движения почти перестали походить на пытку, жить стало определенно легче. Но отчего-то я ощущал себя больным еще больше, чем раньше.

Вспомнились слова этой странной то ли гадалки, то ли еще не пойми кого, услышанные тогда на улице в Сторграде: «О нет, мальчик, это не болезнь. От болезни можно исцелиться или хотя бы получить надежду на исцеление. А такое и лечить никто не возьмется, а кто возьмется, тот глупец или шарлатан».

В голове снова начала нарастать тупая ноющая боль. Не знаю, чем она была вызвана, этими мыслями или общей атмосферой. Я прикрыл глаза, как если бы жмурился на солнце. Но солнца не было, лишь небо, мутно-серое, как грязное стекло. Нужно было сконцентрироваться на чем-то помимо боли, тогда она, возможно, уйдет. Но меня окружал лишь тихий шелест листвы, пока, наконец, к этому звуку не прибавился новый, более отчетливый.

Вдали зазвенели колокольчики. Их мелодичный и плавный перезвон казался мне печальным. Тихий стук копыт по мягкой земле, скрип колес. Похоронная процессия приближалась медленно и плавно, как того и требовал ритуал.

– Мы могли не приходить, – вдруг сказала Фрея.

– А мы и так почти что не пришли, – пожал плечами я.

Мы не шли за похоронной процессией от самого замка, даже не зашли на кладбище. Стоя в отдалении на одном из холмов, мы были укрыты густой тенью деревьев, но отчего-то я был уверен, что нас все равно заметят. Ведь к нашей и без того приметной компании присоединился и Лорд Райн.

Он уже чуть меньше смахивал на не до конца оживший труп, но до живого человека все еще недотягивал. Причину своего нежелания идти на кладбище и уж тем более присоединяться к процессии он объяснил достаточно просто: «Это потребует столько сил, сколько у меня сейчас нет. Но не прийти совсем я не могу».

И речь шла явно не о физической силе, хотя ее Райну сейчас тоже недоставало, и не о формальном долге. В замке действительно любили Линк, наверное, она была для них кем-то вроде общего ребенка. Это немного не вязалось с теми представлениями, которые я составил о местном обществе благодаря рассказам Аин. Но мне отчего-то не казалось, что та давяще-траурная атмосфера, царившая в замке, была следствием наигранной скорби. И я даже представлять себе не хочу, каково приходится эмпату, ощущающему боль стольких людей разом.

А людей собралось действительно много. Ведь Линк стала настоящим героем, спасшим замок. История вышла хорошая, гладкая, в ней говорилось лишь о том, что древнее зло пробралось в замок уже давно, сначала сгубив Лорда Арлена, потом Леди Асту, а когда попыталось погубить и Райна, Линк, Аин, Фрея и я всех спасли. Правды было больше, чем вымысла, думаю, за загадочными смертями предыдущего Лорда и его жены действительно стояла Абелоун. Странно только то, что она не смогла ни убить, ни подчинить самого Райна и ей пришлось воспользоваться телом Линк.

Но вот об этой части уже никто не знал, так что Линк в памяти здешних жителей осталась спасительницей, наконец сумевшей предотвратить собственное печальное пророчество. Теперь Линк все-таки стала «особенной». Посмертно.

Храм стоял чуть в отдалении от города и совсем недалеко от кладбища, возвышаясь на одном из холмов. Чем-то он напоминал странную помесь готической и романской архитектуры. Ажурная каменная резьба, витражные окна, только вот этот храм не тянулся вверх, словно бы стараясь прорвать одной из своих башен небо, а был приземленным и устойчивым, вытянутым в длину, а не в высоту. Из-за желтовато-белого камня и резных аркбутанов, что, словно ребра,