янтарного света. Он опускает меня на пол, и когда я неловко приземляюсь в туфлях, в лодыжке вспыхивает боль. Впрочем, я едва ее замечаю. Адреналин бушует в крови вместе с головокружением и гордостью.

Сэл высовывается в освещенный коридор, чтобы проверить, не преследуют ли нас. Он запускает пятерню в волосы и поворачивается ко мне. В его взгляде вспышка яростного триумфа, поток противоречий.

– Оставайся здесь. Я его приведу.

А потом он исчезает черным вихрем.

Я прижимаю обе руки к раскрасневшимся щекам и кружусь на месте. Хотя я по-прежнему в шоке от нападок толпы, радость пузырится в груди, вырывается изо рта беззвучным смехом. Я не могу найти выключатель, чтобы зажечь свет, но это неважно. Мне не нужно видеть. Мне нужно чувствовать. Свежая паника по-прежнему бьется в груди, давит на ребра, но я ощущаю и предвкушение.

За спиной раздается щелчок, и Сэл с Ником вместе появляются в дверях. Волосы у обоих одинаково взъерошены после пробежки.

Мгновение мы трое просто смотрим друг на друга в безмолвном понимании. Я перевожу взгляд с одного на другого – падший ангел и король, тьма и свет – и чувствую глубокий испепеляющий восторг из-за того, что я сделала. Что мы сделали. Теперь все будет так. Обет свяжет нас. Свяжет друг с другом. Навсегда.

Ник нарушает молчание первым. Он в два шага подходит ко мне и заключает в объятия, смеется, уткнувшись мне в волосы. Он кружит меня, пока туфли не падают с ног. В какой-то момент я смотрю ему через плечо и вижу, что дверь захлопывается, а Сэл уходит, но, когда Ник опускает меня, мы можем лишь смотреть друг другу в глаза и улыбаться. Потом он накрывает мои губы своими, и это поцелуй… этот поцелуй совсем не такой, как тот, первый.

Я чувствую жар его губ и то, как он крепко держит меня за талию, словно утопающий. Он толкает меня назад, пока моя спина не упирается в стену, а потом его руки скользят по моим бедрам, и он поднимает меня над собой. Я вцепляюсь в его волосы, и он выдыхает, а затем поцелуй заставляет меня разлепить губы и поглощает все чувства. Когда он отстраняется, чтобы уткнуться лбом в цветы на моей груди, он длинно, словно из глубины души, вздыхает, вдыхая наши запахи.

Когда он поднимает взгляд, его сапфирово-черные глаза и припухшие от поцелуя губы так неудержимо притягивают меня, что кажется, будто я падаю. Он сильно прикусывает нижнюю губу и удивленно качает головой.

– Мы с тобой, Би… – Он перемежает слова легкими поцелуями, покрывая ими мой подбородок. – Мы сделаем мир лучше. Сделаем все хорошо. Вместе. – Я поворачиваю голову в сторону двери и думаю о том, что значит навсегда.

Громкий стук заставляет нас вздрогнуть.

– Наследник Дэвис?

Ник вскидывает голову.

– Минуту!

Я подавляю смешок, и Ник целует меня в губы еще раз, прежде чем опустить на пол.

Открыв дверь, он обнаруживает за ней распорядителя, который раньше приглашал нас занять места. Тот краснеет. Могу только представить, как мы выглядим. Ник обхватывает меня за талию, держа руку довольно низко; мои волосы совсем растрепались.

– Чем могу вам помочь? – спрашивает Ник, едва сдерживая улыбку. Он щиплет мое бедро, и я вскрикиваю.

– Вы нужны отцу, сэр. – Распорядитель отступает, старательно не глядя на нас. – Немедленно.

Ник наклоняется ко мне.

– Пять минут. А потом только ты и я. Сэл свяжет нас Обетом, как только Артур призовет меня, – шепчет он, уткнувшись в мою кожу. Эти слова снова заставляют сердце бешено биться. Когда будет принесен Обет воина, я стану легендорожденной. Более того, мы будем принадлежать друг другу. Чувство, которое возникло между нами, теперь будет скреплено Обетом.

Он снова проводит большим пальцем по моей щеке, и я понимаю, что он думает то же самое. Потом он целует меня в губы и уходит вместе с распорядителем.

Я как раз обнаруживаю выключатель и принимаюсь искать туфли, когда кто-то снова стучится в дверь.

– Уже вернулся? – Я босиком пробегаю по ковру и открываю дверь. – Это было…

Айзек вваливается в комнату, его красные глаза горят, неотрывно глядя на меня, и я не могу отвернуться. Они пылают и расширяются, поглощая мою сущность, пока не остается ничего, кроме его черных зрачков, окаймленных алым. Я пытаюсь кричать, но нос уже заполняет обжигающий запах горячей желчи. Слишком поздно. Тьма поглощает меня.

47

Я прихожу в себя от невыносимой боли после месмеризма. Мне приходится приложить все усилия, чтобы поднять голову и открыть глаза.

В полутьме раздается спокойный голос:

– Она просыпается.

Мне приходится несколько раз моргнуть, чтобы сфокусировать взгляд. Я в каком-то офисе, освещенном настольной лампой. Нет, в кабинете – в кабинете лорда Дэвиса, где мы с Сэлом были на прошлых выходных.

Отец Ника сидит напротив меня, сложив пальцы домиком на отделанной кожей подставке для писем. Справа от меня в окне вспыхивают молнии, подсвечивая его скулы и глубоко посаженные глаза. На мгновение он кажется похожим на Ника.

– Где Ник? – Я пытаюсь встать, но удается сдвинуться лишь на пару сантиметров в кресле, в котором я сижу. Опустив взгляд, я вижу, что веревка стягивает запястья, привязывая их к подлокотникам. Лодыжки тоже привязаны к креслу, веревки где-то под платьем. Меня пробирает ужас. – Отпустите меня!

– Приношу извинения насчет веревок. – Его южное очарование и мягкая, гостеприимная, заботливая интонация теперь кажутся зловещими. Расчетливыми. Он кивком показывает на веревку, связывающую мои руки. – Я подозревал, что иначе ты откажешься от приглашения поговорить.

– Похищение – это не приглашение, – произношу я сквозь сжатые зубы. – Где Ник?

Не обращая на меня внимания, он встает и обходит стол, дергая галстук.

– Сколько ты знаешь о нашем наследии, Бриана?

Нашем наследии. Не моем. О наследии Ордена и его истории. Его и Ника.

– Тринадцать рыцарей. Мерлин. Круглый Стол… – Я обращаю взгляд внутрь себя и ищу магию крови, ту часть, которая могла бы сжечь эти веревки, но ничто не откликается. Я спрятала бабушку так далеко, что не могу до нее дотянуться. У меня внутри все словно превратилось в плотную вату. Почему я не…

– Не пытайся высвободиться, – произносит Дэвис, не оборачиваясь. – Заклятье Айзека весьма утомительное даже для тебя.

Он оглядывается на меня через плечо.

– О да. Мы знаем о твоей врожденной устойчивости к месмеризму. Айзек сегодня вечером заметил метку Сэльвина в твоем мозгу. Остатки замененного воспоминания, которое так и не