чего может хотеть Мунир ибн Нодир, но ему было интересно посмотреть в лицо шахзаде при этом.

— Сообщи им, что я скоро приду в аудиенц-зал, — глядя на писаря, Расим кивнул в сторону другого конца коридора.

— «Он слишком предан падишаху и эту преданность будет трудно сломить», — насупившись, подумал Расим, когда писарь поспешил в аудиенц-зал. Радость в глазах и голосе Акмала, когда он сообщил о том, что шахзаде Мунир созвал совет визирей, привела Расима к такому заключение. — «Обойдусь и без тебя».

При желании Расим мог бы дойти со своего кабинета до аудиенц-зала за пять минут. Но этого желания у него не было. Дорога заняла дольше и, когда Расим наконец вошёл в зал, он был неприятно удивлён. В зале собрались не только визири, а ещё и наибы Чехры и Джоду, главы деревень и даже наиб Шомабада. Их присутствие подтвердило догадку Расима.

Все эти чиновники сидели, скрестив ноги, на двух длинных курпачах с цветочным узором. По их лицам, обращённых на него, Расим понял, что они уже долго ожидают его. И вопрос был в том, кто сообщил им о его возвращении и когда? Не могли же они собраться за пару часов, услышав его крики и ругань.

Расим прошёл мимо резной колонны, радуясь, что в этот раз они не развели огонь в очагах. Он остановился через десять шагов. Причиной тому стала увиденная картина. В его глаза бросилось тучное тело шахзаде Мунира. Тот с преувеличенно важным видом сидел, практически лежал на шёлковых тёмно-розовых курпачах, окружённый мягкими, длинными бархатными голубыми и синими подушками в семи газах от трона отца.

— Господин шахзаде Мунир, я весьма рад видеть вас здесь. Ваше присутствие словно солнце озарило этот зал, — с рукой у сердца Расим поклонился полнощёкому молодому шахзаде. Под этой лестью Расим умело скрыл насмешку, а его искренняя улыбка была фальшивой.

— Я был бы рад больше, сидя там, — деревянным голосом проговорил Мунир, большим жирным пальцем указав на трон позади него.

Расим молча сделал косой кивок с той же фальшивой улыбкой на лице.

— В прочем, для этого я и позвал вас сюда, — Мунир ленивым движением руки очертил всех чиновников. — Прошу вас, Расим, займите своё место, — шахзаде указал премьер-министру сесть не во главе визирей, а позади деревенских глав. — Я не хочу, чтобы вы стояли спиной к другим чиновникам, когда обращаетесь ко мне, премьер-министр.

По тону Мунира Расим понял, что шахзаде не разрешает ему сесть. Расим ещё раз приставил руку к сердцу и пошёл на указанное место. Он встал в конце, посередине. Он был озлоблен таким поступком, что слегка отразилось на его лице, на котором Расим старательно изображал безмятежность и покорность.

Чиновники, сидевшие в два ряда в пяти шагах друг от друга и лицом друг к другу, повернули на Расима свои головы. Некоторые смотрели на него с усмешкой, особенно Орзу, а у нескольких визирей взгляд был укоризненным.

Расим не обращал на этих лизоблюдов внимания. Он смотрел на то, как вынарядился Мунир. Шахзаде был одет в лиловую шёлковую мантию с белым растительным узором, вышитом на широких рукавах и подоле. Под мантией была длинная, жёлтая рубаха с зелёным узором у шейного выреза, скрывавшая складки его раздутого пуза. На голову он водрузил чалму из лилового шёлка и вставил в неё чёрное павлинье перо. Шёлковые штаны тоже были лиловыми с плотным узором по бокам.

— «Совсем как свой… отец», — заключил про себя Расим.

— Каковы новости из Ахоруна? Вы сосватали мне Зилолу бинти Бузург? — тон шахзаде был требовательным.

Расим округлил глаза и опешил. Ах, ты жирная свинья, проговорил он про себя. У него даже раскрылся рот от изумления.

— Я так понял, что вы неоднократно ездили в Ангуран свататься, — продолжал Мунир. — Раз моего брата больше нет, я могу стать ей супругом, — подчёркнуто заявил Мунир совершенно бесстрастно, словно смерть его старшего брата ничего для него не значило. — Она согласна? — требовательно спросил он.

— «Откуда ты об этом узнал?» — гневно подумал Расим и метнул палящий взгляд на писаря, который сидел на своём привычном месте и записывал протокол.

— Простите, мой господин, — заговорил Расим, посмотрев на шахзаде. — Боюсь огорчить вас, но новости у меня плохие. Султан Бузург ибн Махмуд обещал выдать свою дочь за другого свата.

— И за кого же? — Мунир рассерженно скосил взгляд.

— За юношу, который обещал султану найти Чёрный рубин, — ответил Расим и опустил взгляд на чиновников.

— За простолюдина? — возмутился Мунир. Он понял это по тону премьер-министра. — Найдите этот Чёрный рубин раньше него! — потребовал шахзаде.

Расим с деланным покорством приложил руку к сердцу и молча, без возражений, принял поручение шахзаде поклоном головы.

— Хорошо, — выдохнул Мунир. — Теперь перейдём к тому, ради чего я позвал всех вас, — шахзаде оглядел каждого и продолжил. — Мой брат скоропостижно покинул этот мир от болезни. И как бы это ни было прискорбно, страной кто-то должен управлять. Мой отец прикован к постели уже много лет и не может ни управлять, ни распоряжаться хоть чем-либо. Потому, — завысил голос Мунир, — я прошу вас, премьер-министр, объявить меня наследником падишаха Нодира, — он требовательно посмотрел на Расима.

Сидевшие чиновники разом повернули свои головы и выжидательно посмотрели на стоявшего Расима. Тот был напряжён, и как бы он ни старался скрыть это, в его глазах всё ещё отражалась злость. Расим был прав в своей догадке, Мунир решил занять трон своего отца. Для этого ему и нужно, чтобы его объявили наследником падишаха. Таков закон Зебистана. Недостаточно простой смерти первого на очереди наследника, нужно ещё формальное объявление падишаха или премьер-министра.

Подтверждение догадки не принесло Расиму удовлетворение. Наоборот, он чувствовал себя униженным перед этими чиновниками, которые продолжали выжидательно смотреть на него. Расим выдавил из себя улыбку и, снова приложив руку к сердцу, торжественно произнёс:

— Я, Расим ибн Насим, премьер-министр Зебистана, в силу моих полномочий, вверенных мне его светлостью, падишахом Нодиром, искренне и с честью, при свидетельстве правящей знати Зебистана объявляю Мунира ибн Нодира наследником падишаха Зебистана и даю ему все полномочия на-шахзаде. Пусть Всевышний благословит вас.

Закончив, Расим склонил голову. Визири, чиновники, наибы и деревенские главы разом встали со своих мест, сошли с курпачи и, приложив правую руку к сердцу, покорно склонили головы, повторив последнее предложение Расима.

Мунир перевалился из одного бока на другой, чтобы облокотиться левой рукой о подушки и освободить правую, которую он лениво и снисходительно подвёл к сердцу.

— Благодарю, — сухо произнёс он, хотя благодарности в его негромком голосе было столько