части и проваливаюсь в бездну. Тьма, бесконечное падение… не хочу и вспоминать.

Он закашлялся. Палемоний предложил снова наполнить чашу водой, но Евритион отказался. Вскоре приступ прошел и больной спросил:

— А что с остальными? Как отец?

Киос и Палемоний переглянулись. Заметив это, Евритион с напряжением в голосе потребовал:

— Лучше скажите правду… меня устроит что угодно. Не желаю лежать в неизвестности.

Киос дотронулся до плеча лежавшего приятеля и тихо ответил:

— Его больше нет, Евритион. Ни старого Ира, ни твоих братьев. Ты, третий сын, единственный, кто пошел на поправку.

— Так я и думал, — голос аргонавта не дрогнул. Внешне тот остался невозмутимым, лишь повернул голову и уставился в потолок.

Его спокойствие никого не обмануло. Киос и Палемоний много раз видели людей, переживавших горе таким образом. Пройдет день, два или даже десяток — невинный вопрос или случайное воспоминание станет толчком для всплеска чувств. Тогда Евритион утратит самообладание и будет горевать о потерянных близких. А сейчас этот человек держался так, словно ничего не случилось. Он просто отгородился от страданий.

— Продолжайте рассказывать… — вдруг попросил больной. — Я хочу знать все о происходящем.

— Вряд ли у нас найдутся добрые вести, — коротко ответил Палемоний. Киос с укоризной глянул на него.

— Я хочу сказать, что мор в деревнях еще не отступил, а в Иолк сейчас не пробиться. Кто знает, что творится за стенами города? Может, там почти никого… — тут Палемоний осекся.

— Сомневаюсь, что твои мрачные домыслы близки к истине, — покачал головой его приятель. — Но давай закончим на этом. Нашему другу нужен отдых.

Киос повернулся и сказал с нажимом в голосе:

— Ты только недавно вернулся из забытья, Евритион. Прошу, поспи немного! Спокойный и здоровый сон необходим для твоего же блага. Постарайся отдохнуть как положено.

Евритион слабо кивнул. Прошло немного времени. Когда Палемоний наклонился над товарищем, то услышал его мерное дыхание. Аргонавт в самом деле нуждался во сне без жара и метаний. Выпрямившись, Палемоний улыбнулся выжидающе смотрящему Киосу — впервые за долгое время.

— Он делает шаги на пути к выздоровлению, как думаешь?

— Пожалуй. Надо будет понемногу заставлять его есть, когда проснется. На одной воде никто долго не протянет.

— Главное, чтобы горе не подкосило его разум. Знаешь, как это бывает…

— Ага, но в силы нашего друга я верю. Он обязательно встанет на ноги, вот увидишь.

— Хорошо бы. Рано или поздно все это закончится. Чем тогда ты займешься, друг Киос? — Палемоний не слишком умело попробовал сменить тему, но товарищ подхватил:

— Кто знает!.. Возможно, начну торговать, как и раньше. Хотя одна лишь мысль о подсчете убытков за время мора меня огорчает. А может быть, совершу еще одно странствие… Не хочу загадывать далеко.

— Могу лишь позавидовать твоей легкости, — Палемоний потянулся, с хрустом разминая плечи. — Мир слишком недружелюбен, я устал это ощущать. Все, чего мне хочется, так это немного покоя и порядка вокруг.

— Ты всегда был таким. Удивляюсь, как из тебя вышел неплохой боец, — Киос с невозмутимым видом почесал переносицу.

— Осторожность и рассудительность в сражении необходимы. Вот почему ты никогда не мог победить меня в тренировочных поединках.

— Скажешь тоже. Всегда найдется кто-то получше — например, Ясон. Он даже тебе оказался не по зубам! Видел я учебные сражения в Фасисе. Самое настоящее избиение — вот что это было.

Палемоний рассмеялся — тихо, чтобы не разбудить спящего Евритиона:

— Э, нет! Наш предводитель — талантливый мечник, которого с малых лет учили обращаться с оружием. А вот ты с мечом в руках выглядишь словно свинья, карабкающаяся на дерево. И как только тебе удавалось выжить в схватках все те годы, что мы служили наемниками?

— Вот мерзавец. Сначала найди такую чудную свинью, а там поговорим! — Киос ткнул приятеля локтем под бок.

Друзья порядком устали от ухода за больными, а потому сами не заметили, как начали обсуждать все подряд — беседы о хвори им надоели уже давно. Они предавались воспоминаниям о минувших днях и делились надеждами на будущее. В подробностях вспоминали плавание на «Арго». Время от времени им приходилось понижать голос, оглядываясь на лежащего товарища, но Евритион спал крепко.

— Жаль, что свежие новости сюда не доходят, — наконец сказал Палемоний. — Хотелось бы знать, что сейчас происходит в мире.

— Ничего особенного, я полагаю. Царства воюют между собой, люди рождаются и умирают, — Киос хмыкнул, словно поддразнивая приятеля. — Чего еще ты ожидаешь?

— Хороших историй со счастливым концом. Последнее, что я слышал, — это рассказы о военных походах Микен и Трои. Хищники вроде царя Приама снова вгрызаются в плоть соседей.

— Меня это нисколько не удивляет. Однажды они или их потомки завяжут между собой большую драку.

— Вне всякого сомнения. Такие люди от природы кровожадны, живут лишь войной и смертью. Почему-то миролюбивые властители на троне не задерживаются.

— Ты не совсем прав, — Киос назидательно поднял палец. — Да, велики желания сильных мира сего. Однако царства, подобные Трое, редко начинают войну по одной лишь прихоти.

— Если бы войско Приама не ломало хребты соседям, я бы с тобой согласился, — пожал плечами Палемоний.

— Война ради войны, дорогой друг, мало кому нужна. Каждый поход несет в себе нечто большее, чем просто завоевание. Битвы между царями лишь способ достижения поставленных целей. Заметь, что сражения до последнего солдата происходят редко. Они встречаются лишь в красивых песнях вроде тех, которые по вечерам пел Орфей. Задумывался ли ты об этом?.. И знаешь, почему так много соседних государств пало перед Микенами и Троей?

— Потому что их войска многочисленнее и они лучше вооружены. Другого ответа у меня нет, — вздохнул его приятель.

— Не только! Эти царства могущественны и очень богаты, а земли под их владычеством процветают. По крайней мере, сейчас, пока их владыки сидят на грудах золота и серебра. Дальновидные царьки, отбросив гордость, клянутся в верности тому же Приаму после пары неудачных стычек и распространяют его покровительство на свои владения. Да, они могли бы сражаться дальше, возможно, даже отстоять независимость… Однако требования троянского царя менее страшны, чем риск потерять все в героических битвах.

— Но ведь были и другие правители? Те, кто стремился защищать свои земли до последнего вздоха.

— Да, были. Они отчаянно сопротивлялись, неверно оценив последствия. И что теперь? Их земли разорены — сначала войной, потом восстаниями. Головы тех царей давно гниют в грязи. Вот так и выигрываются войны, Палемоний!.. Порой успеха можно добиться с помощью подкупа и хитростей, а порой и нет — тогда хищник рычит и бьет лапой в бронзовый щит. Рано или поздно,