Сконцентрироваться мешал Капитан Флинт, который проник впещеру, сидя на руках у Синтии. Глупая птица затеяла игру: скакала через ямы.Перепрыгнет, помогая себе крыльями, через первую, вторую, третью, четвёртую,потом поворачивает вправо, садится на длинный, обтёсанный камень под стеной,повернётся, зазывно покричит. Возвращается ко входу — и снова тем же манером.Ещё раз, ещё раз. И как только не надоест?

— Отстань, ты мне мешаешь.

Ника отстранил попугая, который вцепился клювом ему в рукав,будто хотел потащить за собой. Надоедливая птица снова перелетела на то жеместо, но не рассчитала скорости, ударилась о стену и с жалобным криком упала.Она лежала на спине, задрав лапки, не шевелилась.

— Дурень бестолковый! Дорезвился!

Вдоль края пещеры, мимо четырёх крайних шахт, магистрподошёл к бедняге. Капитан Флинт лежал на узком прямоугольном камне. Рядом былещё один примерно такой же, но потолще. Вероятно, строители собиралисьпоставить где-то опоры для укрепления свода, предположил Ника.

— Ты живой, дурашка?

Он опёрся одной ногой на первую из опор и наклонился.Попугай открыл блестящий глаз, моргнул.

Вдруг справа от Николаса, где не было ничего кроме сплошногокамня, что-то заскрипело. Испугавшись, Фандорин шарахнулся — и наступил навторую опору. У него подвернулась нога, он чуть не упал. Скрежет стал громче,сверху посыпалась пыль.

Обвал?

Подхватив Капитана Флинта, магистр отпрыгнул.

Кусок стены, казавшийся единым массивом, отполз вбок, открывчёрный проход.

— А-а-а-а-а!!! — завопил Николай Александрович.

— Дрррр! Дрррр! — вторил ему попугай.

* * *

— Ничего удивительного, что механизм в исправном состоянии,— объяснял компаньонам Николай Александрович четверть часа спустя, когда всенемного успокоились. — Каменная плита, скользящая в пазах — конструкция оченьнадёжная. Подобные устройства использовались ещё древними египтянами. Некоторыеиз них до сих пор функционируют — через три тысячелетия, а не через тристолетия, как здесь.

Они стояли у потайного отверстия, которое вело — теперь этобыло ясно — во вторую пещеру. Туда уже посветили фонарями. Увидели посерединеодну-единственную шахту и сразу забыли про 64 предыдущих. Ни у кого не возниклосомнений в том, что клад спрятан именно здесь.

Ника блеснул дедукцией — объяснил, что в считалке зашифрованпуть продвижения к замаскированному входу во внутренний склеп (четыре скачка,поворот лицом «на восток», нажатие сначала на малый рычаг — «оселок», потом набольшой — «брусок»). Магистра выслушали с почтением и даже восхищением.

— Вы, Ник, голова, — хлопнул его по плечу Делони. — А чтозначит вторая половина стишка?

— Пока не знаю. Посмотрим. У меня предчувствие, что мыпреодолели ещё не все препятствия, но в то же время внутренний голосподсказывает: клад на месте, и мы его найдём!

Он понимал, что слишком много говорит. Николай Александровичпребывал в крайнем возбуждении, почти в опьянении. Не из-за близости золота,верней не только из-за этого. Магистру кружил голову запах, исходивший отвторой пещеры. Вероятно, у этого явления имелись вполне объяснимые причины:сюда, в глубь горы, много лет не проникали свежий воздух и влага. Но главное вдругом. Здесь остановилось время. Это особенное качество атмосферы Фандоринвсегда ощущал безошибочно. Он легко мог бы представить, что в пещеру,расположенную сразу за водопадом, сто или десять лет назад кто-то заходил илизаглядывал — там аромата закупоренного времени не чувствовалось. Здесь жевоздух был нетронут, недвижен, законсервирован. Последний раз он наполнялчеловеческие лёгкие триста лет назад. Какой-нибудь бородатый корсар — или тотже загадочный Эпин — выдохнул смесь кислорода и углекислого газа, которуюсейчас жадно втягивал ртом житель 21 века Николас Фандорин…

— Ни черта не видно. — Делони светил в шахту мощным фонарём.— Глубоко… Ну уж сюда мы полезем сами. Без шахтёров и верхолазов. Эй, Ник, очнитесь!Помогите Минни перетащить подъёмник и прочую хрень.

— И закатите меня! — закричала Синтия, чудесный марсоходкоторой никак не мог перевалить через «брусок» с «оселком». — Я хочу быть рядоми всё видеть!

Через час всё было готово к спуску. Над шахтой установилилебёдку с мотором, подвесили дюралевое сиденье. Согласно произведённому замеру,глубина колодца составляла 91 фут, то есть, как уточнил патриот метрическойсистемы Миньон, 28 метров.

Претендентов на спуск было двое: сэр Николас и Делони.Француз сразу сказал, что предпочитает оставаться наверху. Зато Филу хотелосьво что бы то ни стало найти клад самолично.

— Вы слишком толстый и тяжёлый, — сказал Николас. От азартаи нетерпения он позабыл и о вежливости, и о политкорректности. — А кроме того ялучше вас соображаю. Не забудьте, что вторая половина считалки не разгадана.

Но джерсиец не сдавался. Напирал на то, что он сильнее, авнизу, возможно, понадобится что-то крушить или двигать.

Поставили вопрос на голосование — ничего не вышло.Осторожный Миньон воздержался, а голос Синтии толстяк засчитывать отказался,потому что она уже не компаньон.

В конце концов бросили жребий. Николая Александровичавыручила наследственная фандоринская удача.

И вот он сел, пристегнулся. Фил надел ему на головупластиковую каску с лампой.

— С Богом! — торжественно сказала тётя.

Заурчал двигатель, магистр погрузился в темноту, которуюрассекал прыгающий луч. В освещённом круге пузырилась тенями бугристая поверхностьвертикального тоннеля. Нижняя часть шахты была выложена тёсаными камнями илиплитами. На одной из них мелькнула вырезанная испанская корона.

Спуск занял не больше пяти минут, но показался Николасубесконечным. Он двигался словно не сверху вниз, а из сегодняшнего дня в пучинуистории. Миновал двадцатый век, девятнадцатый, восемнадцатый…

Ноги коснулись чего-то мягкого, будто внизу был простеленпоролон или войлок. Но Фандорин не первый раз проникал в потаённые закоулкистарины. Он знал: это пыль веков, в самом прямом и буквальном смысле.

— Готово! Прибыл! — крикнул Николас, задрав голову ккрошечному жёлтому пятнышку — так выглядело из колодца жерло шахты.

— Что там? — гулко крикнули сверху.

Он встал, по щиколотку погрузившись в мягкое. Включилфонарь, висящий на груди, повернулся туда, сюда.