«Существует обоснованное предположение, что дивизия выполнит поставленные на сегодня задачи. Тем не менее это на некоторое время было поставлено под сомнение, хотя сопротивление наземных войск противника следует охарактеризовать как не слишком сильное.

Однако воздушные удары, наносившиеся противником с раннего утра по скучившимся на одном шоссе подразделениям дивизии, стали причиной задержек, а также тяжелых потерь в людях и технике. Дивизия на данный момент потеряла 16 человек убитыми и 50 ранеными, по большей части тяжело. Далее по неполным сведениям дивизия потеряла 16 единиц техники, в том числе ценнейших, например тяжелых тягачей.

Взгляд на карту заставляет убедиться в том, что расположение 11-й тд притягивает вражеские авианалеты, так что завтра и в последующие дни следует рассчитывать на их продолжение, а возможно, и усиление.

Поэтому я настоятельно прошу пробудить у вышестоящих инстанций понимание того, что нам остро необходимо истребительное прикрытие. Для тех же целей я попросил выделить дополнительно одну зенитную батарею на самоходном шасси, а именно 16-ю из полка «Герман Геринг».

Я понимаю, что средства, которыми можно поддержать дивизию, ограничены и их будет не хватать в других местах»[448].

Остановить продвижение дивизии Крювеля советская авиация, конечно же, была не в состоянии. Однако нет никаких сомнений, что если бы не авиаудары, то темп наступления 11-й танковой дивизии был бы намного выше. Танковый полк не прятался бы в лесах от советских бомбардировщиков. Как показывает наступление 4-й танковой группы в Прибалтике, темпы продвижения механизированных соединений могут превысить 50 км в сутки. Следует сказать, что слабое прикрытие истребителями было вызвано организационными, а не техническими проблемами. В журнале боевых действий XXXXVIII корпуса отмечается: «Многократные заявки на истребительное прикрытие, направленные корпусом в танковую группу, могут быть удовлетворены лишь в малой степени, поскольку истребители в данный момент еще не находятся в распоряжении сухопутных войск»[449].

По мере продвижения противника вперед появились новые факторы, влиявшие на ход воздушной войны. Начали возрастать небоевые потери советских авиаполков. В первую очередь пострадала 14-я авиадивизия, чьи аэродромы находились на пути 1-й танковой группы. Уже с 24 июня ее полки, базировавшиеся на аэродромах Млынув, Колки и Велицк, были вынуждены перелететь на аэродром Федоровка у Новоград-Волынска. За 22–24 июня 1941 г. дивизия полковника Зыканова потеряла[450]:

– 10 самолетов, сбитыми в воздушном бою;

– 2 самолета, сбитыми зенитной артиллерией противника;

– 8 самолетов, не вернувшимися с боевого задания;

– 53 самолета, уничтоженными на аэродромах;

– 5 самолетов, уничтоженных при отходе;

– 42 самолета, оставленных на территории, занятой противником;

– 9 самолетов, разбитых в авариях.

Всего 14-й авиадивизией, таким образом, было потеряно 129 машин, в том числе 26 учебных. Как видно из приведенной статистики, 100 самолетов были так или иначе потеряны на аэродроме. Напомню, что к началу войны в соединении насчитывалось 182 боевых самолета. Разгром соединения не был результатом одного удара по «спящему» аэродрому. Дивизию целенаправленно уничтожали несколько дней. 17-й истребительный авиаполк, базировавшийся на аэродроме Велицк, был добит только на третий день войны: «…утром третьего дня прилетела дюжина истребителей Me-109. Стали в два круга: шесть самолетов с правым креном и шесть самолетов – с левым и проштурмовали, как на полигоне. Обстрелы были точные, уверенные, как по мишеням. В результате на аэродроме осталось 10 исправных И-153 и один МиГ-1, все остальные машины числом около 150 – были повреждены»[451].

В судьбе 14-й авиадивизии в первые дни войны, как в зеркале, отразилась постигшая ВВС Красной Армии катастрофа. Быстрое продвижение противника на направлениях его главных ударов вынуждало бросать технику, даже получившую незначительные повреждения или попросту оставшуюся без горючего. Одновременно отсутствие аэродромного маневра приводило к большим потерям на аэродромах.

Разумеется, не все авиадивизии ЮЗФ попали под паровой каток на направлении главного удара. Судьба 14-й авиадивизии была все же крайним случаем. Но ситуация в целом не внушала оптимизма. Так, 16-я авиадивизия к 24 июня из 182 самолетов, имевшихся к началу войны, сохранила боеготовыми 63 боевых машины. Соответственно 13 самолетов было сбито в воздушном бою, 2 не вернулись с боевого задания, 31 была уничтожена на земле и 47 числились на время выведенными из строя[452]. Еще 9 И-153 были отправлены в Луцк (т. е. в злосчастную 14-ю авиадивизию). В 86-м бомбардировочном полку дивизии на 24 июня боеготовыми числились 5 СБ и 2 Пе-2, а неисправными – 22 СБ и 4 Пе-2. От имевшегося на 22 июня кулака из 35 СБ и 9 Пе-2 остались одни воспоминания.

Темпы выбивания техники, разумеется, менялись от соединения к соединению. Например, 15-я авиадивизия на третий день боев сохранила больше половины своих самолетов. По причинам выхода из строя потерянные соединением самолеты распределялись следующим образом (см. таблицу).

Потери 15-й авиадивизии 22–24 июня 1941 г.

Хорошо видно, что на третий день войны потери на аэродроме выравнялись с потерянными в воздухе (за исключением все проспавшего утром 22 июня полка штурмовиков). Всего за первые три дня войны авиадивизия потеряла 116 самолетов из 236 имевшихся к началу войны. Однако после трех дней тяжелых боев от былого могущества в лице полнокровных полков МиГ-3 уже не так много осталось. К концу дня 24 июня 23-й ИАП насчитывал боеготовыми 6 МиГ-3, 4 И-153, 28-й ИАП – 21 МиГ-3, 164-й ИАП – 13 И-16, 15 И-153, 1 И-15, б6-й ШАП – 19 И-15, 3 Ил-2.

По приведенной статистике хорошо видно, что понесенные в воздухе и на аэродромах потери существенно уменьшили боевые возможности авиадивизий. Однако к началу решающего сражения на земле они все еще сохраняли боеспособность.

Как уже было сказано выше, разработанная командованием фронта концепция борьбы с прорывом противника на стыке 5-й и 6-й армий предусматривала не только контрудар мехчастями по флангам, воздействие с воздуха, но и сдерживание наступающего врага с фронта. Для этого были задействованы так называемые глубинные стрелковые соединения, которые еще в середине июня начали марш к границе. Если посмотреть на карту, то выбор штабом фронта в качестве сдерживающего рубежа реки Иква представляется весьма удачным. Речка протекала с северо-запада на юго-восток, пересекая направление немецкого наступления по трассе как Владимир-Волынск – Житомир, так и Сокаль – Бердичев. Речка с заболоченной поймой могла стать серьезным препятствием для немецких танковых дивизий, даже если оборону на ее берегах придется занимать растянутыми по фронту соединениями. Главной задачей было успеть выйти на этот рубеж и худо-бедно закрепиться на нем. Пока грохотали бои на границе и поднимали столбы черного дыма танковые сражения, с востока к Икве шли маршевые колонны «глубинных» корпусов. С запада, поднимая тучи пыли, двигались танки, автомашины и мотоциклы немецких танковых дивизий.