Но сейчас она понимает. Отношение к ней изменилось в ее стране — все разочаровались в ней, так как она не соответствовала их ожиданиям. Ей никогда не стать такой же, как Меголий, что был специалистом в этом деле.

Воин не станет миротворцем. Оружие воина — меч, а не слова.

Она уставилась себе под ноги. Она вновь не справилась со своим долгом, что уж говорить о том, чтобы стать частью организации, несущей ответственность за весь мир?

Неожиданно она услышала шелест крыльев лиастара и обернулась.

— Сестричка? Почему ты тут одна? Где тот противный вампир?

Это оказался принц Райн. Не заметив как, Рин снова оказалась в административном корпусе недалеко от центрального дворика.

— Он с вашим отцом, а я…пошла проветриться.

— Что у тебя с лицом? Тебя кто-то обидел? — голос принца казался обеспокоенным. Девушка поджала губы и постаралась спрятать выступившие эмоции.

— Все в порядке. Просто устала, Ваше Высочество.

Маленький лиастар тут же подлетел ближе и начал кружить вокруг нее.

— Сестричка, ты слишком бледная, пойдем, тут во дворике есть лавочка.

Он полетел вперед, и девушка, особо не думая, пошла вслед.

Он действительно привел ее в тот же сад, который они с Джеком проходили, и завел внутрь, где среди всей пышности цветов стояла одинокая лавочка.

— Садись, тебе надо отдохнуть! — он приземлился на спинку скамейки. Девушка скромно села рядом и уставилась куда-то вперед. — Тут есть прудик, хочешь освежиться?

Она молча покачала головой, отказываясь. Он недовольно фыркнул.

— Сестричка, тебя снова мой отец доставал? Со своим дурацким браком?

— Нет, Ваше Высочество. Оказалось, он шутил все это время. — вздохнула она. — Просто…не думаю, что мне стоит загружать вас своими проблемами.

— Сестричка, ты всегда слушаешь, когда я жалуюсь на матушку и отца. Я тоже хочу помочь тебе, чтобы ты вылила мне все свои переживания! — замурчал он, подкрадываясь ближе и плюхнулся ей на колени. — А еще ты можешь погладить меня, у меня очень приятная на ощупь шерстка!

— Как же я могу так нагло касаться шерсти Его Высочества? — нахмурилась она, но тот недовольно выдохнул.

— Я же дал тебе разрешение! Считай, что ты — избранная, никому не позволено касаться меня!

Все еще не уверенная в том, что это правильно, жрица все же мягко провела ладонью по его спине, и принц замурчал, расслабившись и спрятав крылья, чтобы они не мешали ей.

— Ну так? Что тебя так расстроило, сестричка?

— …просто я вновь сделала ошибку, Ваше Высочество. — ответила она. — Я не могу справиться с ответственностью, что взяла, и теперь задумываюсь, зачем я все это делаю. Все равно я расстрою всех вокруг себя, так есть ли смысл продолжать? Может, мне все же сдаться и вернуться к тому, что у меня получается лучше всего? Уничтожать?

— Сестричка, кто-то сегодня осудил тебя и то, как ты стараешься? — раздраженно спросил Райн. Она удивленно замерла.

— Осудил? Нет, никто не…

— Тогда не вижу причин для беспокойства. — фыркнул он, вальяжно растянувшись на ее коленях. — Да даже если осудят, какая разница? Тебя не должно волновать чужое мнение, сестричка! Ты ведь такая сильная и смелая! Тебе не стоит труда устрашить тех, кто обидел тебя!

Она сжала руку, услышав слово «устрашить».

— Я похожа на тирана?… Разве правильно использовать страх, чтобы управлять теми, кто не разделяет твоего мнения?

— Уж не знаю насчет этого, но я уверен, что ставить чужое мнение выше твоих собственных желаний — самая глупая вещь на свете! Окружающие приходят и уходят, ты остаешься на месте, а время безвозвратно уходит! Чем тратить его на то, чтобы соответствовать чужим ожиданиям, лучше жить так, как велит тебе сердце! Например, как я!

Девушка удивленно подняла брови. Райн действительно противился желанию своей семьи и всего народа. Так не значит ли это, что он живет именно так? Для себя и своих желаний, игнорируя ожидания других?

— Я, конечно, не знаю, что именно произошло, но я точно уверен, что сестричка не допустила ошибки. — она все же взлетел и обернулся к ней. — Потому что сестричка всегда слушает свою непобедимую интуицию! И та ни разу не дала тебе ошибиться!

Каким-то образом слова принца отразились в ее сердце. Словно лечебная мазь на царапинах и шрамах, они дали ей возможность сделать глубокий вдох и посмотреть на ситуацию под другим углом.

Она вернулась в покои раньше Джека и спряталась в своей части, с головой сев под одеяло и свернувшись калачиком.

Она начала рассуждать о произошедшем ни как о ее «ошибке», а объективно, забыв о чувствах, что возникли в ее груди из-за всей этой чертовщины.

Она поняла, что за шесть лет с момента смерти матери эмоции ни разу не завладевали ее разумом, мешая трезво оценивать ситуацию.

Плохо это или хорошо? В чем причина?

Возможно ли все из-за рассказа о детстве Миры?

Нет, намного раньше. Ее мысли занимала прошлая ночь и слова вампира, что обнимал ее, вцепившись словно в спасительный трос, даже когда уснул рядом с ней на кровати, и ей приходилось терпеливо вырываться всю ночь, пока она не смогла придавить его одеялом.

То, что он пережил…прошлой ночью ей показалось, что она почувствовала все то, чтоон пережил за 400 лет. Это проявление духовной связи? Она даже проронила слезу…

Внезапно в ее голове возник еще более старый образ. Образ эльфийки, запертой в стене, образ гробницы, созданной Джеком, Фердинандом и Дэмианом в лабораториях.

Образ разрушенного Вульфендорфа и лица дочерей Луца, которые чуть не погибли вместе с его женой. Если бы она не успела, вероятно, вулстрат бы испытал то же, что люди во время Великой Трагедии.

Все события последних недель пронеслись перед ее глазами, и она поняла, когда все это началось. Когда она начала чувствовать, как стена в ее сердце начала рушиться.

В тот момент, когда она встретила их. Когда в ее жизни появились Хиро, Джек, Мия и Миранна. Именно они изменили ее. Она вспомнила слова Рудольфа и Фердинанда. Они говорили, что она изменилась за этот год. Это была неправда: она изменилась всего лишь за месяц знакомства с ними.

Но хорошо ли это? Ей стало сложнее объективно оценивать ситуацию и контролировать свои эмоции. Она понимала, что стала мягче, стала слабее. Ей нужно взять себя в руки. Ей нужно вернуть свое самообладание.

Она вновь вспомнила момент, когда ей оторвали руку и убили самого важного человека на ее глазах. Силуэт того урода, что сделал это, будоражил ее кровь, и она вцепилась в