Ей нельзя меняться. Нельзя, пока она не сожжет того ублюдка, что причинил боль ей и всей ее стране. Он будет двенадцатым. Двенадцатым приспешником короля вампиров, которого она прикончит своими руками.

Пока она рассуждала, девушка не заметила, как ночь опустилась над столицей, погрузив ее покои в темноту.

Когда она пришла в себя, было очень тихо. Она прислушалась. Кажется, Джек уже вернулся, но оставался в своей части покоев, решив дать ей побыть одной. И она чувствовала благодарность, что ей позволили все обдумать спокойно.

Внезапно она услышала стук во входную дверь, а следом шаги вампира, который ее открыл. А следом она услышала его тяжелый вздох и ворчливый голос.

— Дин, ну и зачем ты пришел так поздно?

Затем она услышала звон стопок и бутылки.

— Мы так давно не пили вместе, Джек. Разве ты не хочешь разделить этот чудесный напиток, что мы оба обожаем, вместе со мной?

Шварцвальд — реально существующий немецкий торт. Левэхаймер — отсылка на пончики берлинеры.

Имя, что Рин дала своей молнии. 黑山 — «Черная гора».

С вампирского «Хранительница любви».

Авгест — «Хранитель единства».

Вечный Император — единственный дракон, правивший миром в течение всей эры драконов, то есть почти 400 лет с момента объединения мира. Настоящее имя было потеряно более чем за 400 лет с момента уничтожения нации драконов.

Глава 22. Когда-нибудь слова достигнут душу

Вампир молча хмуро смотрел на стоявшего в дверях их опочивальни лиастара и думал, зачем тот сюда пришел.

Однако увидев, что за алкоголь он принес, все же пропустил его.

— С козырей зашел, значит…

— Тебя все так же легко подкупить ягермейстером, Джек. — посмеялся Фердинанд и уселся на диван, ставя стопки и вскрывая бутылку. — Что уж говорить, среди всего существующего ныне в Драфталке алкоголя только ягермейстер возвращает меня в прошлое, и я вспоминаю нашу молодость. Твои сияющие глаза, когда ты только его попробовал, ха-ха-ха…

Вампир уселся на диване напротив него и начал наблюдать, как его собеседник наливает темную жидкость в хрустальные стопки.

— Без закуски? — спросил он, заметив, что лиастар не принес тарелку сосисок.

— А нам она нужна?

— Справедливо.

— Кстати говоря, я заметил, что у меня пропала бутылка того красного вина, которое любил Дэмиан. Твоих рук дело? — с хитрым прищуром спросил Фердинанд, пододвигая напиток другу. Тот молча хмыкнул и аккуратно взял стопку, вдыхая запах ликера.

— Я угостил Рин. Рассказал, что произошло с Дэмом, под него.

— Вот как. Ну раз это ради принцессы, то ладно, прощу тебя за кражу. — посмеялся лиастар, и они тихо чокнулись и выпили. — Еще я заметил, что ты теперь называешь ее по имени. Забыл об Амире?

— Не говори глупостей. — закатил глаза вампир. — Ты лучше меня знаешь, что это невозможно.

— В том то и дело, что я знаю это лучше тебя, Джек. — взгляд Фердинанда помрачнел. — От меня не скрылось, как именно ты смотришь на принцессу. И она тоже знает, кого ты в ней видишь. Может ты уже отпустишь произошедшее? Ари не вернуть, и даже ее наследница и точная копия не может…

— Прекрати. — чуть ли не зарычал вампир. — Я без тебя разберусь, что мне делать.

Император пожал плечами.

— Я говорю это не чтобы в очередной раз ткнуть тебя носом в твою гордыню. Я говорю это, чтобы ты не ранил Рин своими чувствами к Ари. Ты не ведаешь, что значит «не соответствовать ожиданиям других». А вот принцесса Миямото…знает это чувство с детства. Она лучше всех знает, потому старается скрывать свои эмоции и настоящие желания. Такова реалия современной Кассандрики.

Джек промолчал, опустив глаза на стопку, и задумался, и лиастар с усмешкой быстро налил еще ликера.

— Знаешь. У Рин есть младший брат.

Стоило его собеседнику это услышать, и он ошарашенно поднял глаза на друга.

— Младший…брат?

— Именно. Этот мальчишка…очень хороший малый. Мне он симпатизирует. Однако…так думаем только я, Миямото Го и Рин. Весь остальной мир видит в нем ошибку.

Вампир вопросительно уставился на него. Как можно видеть в сыне семьи Миямото ошибку?

— Видишь ли…сыну Миямото уже 15, а он так и не создал духовное оружие. У него…нет абсолютно никакого таланта к магии. Поэтому при Дворце Правосудия часто можно услышать разговоры, что клану Миямото придет конец в этом поколении.

Стоило Джеку это услышать, и его сердце сделало очень сильный удар и замерло.

Неужели Рин по этой причине так отчаянно заботится о чести своей семьи? Она продолжает гордиться своей фамилией, несмотря на то, что ныне ее клан теряет свой авторитет, а все из-за ее младшего брата, абсолютно слабого и бесполезного для всего мира.

— Рин очень сильно любит своего брата, потому обычно берет все нападки со стороны окружающих на себя, подобно щиту. Шесть лет назад, когда их мать погибла, она была отправлена в ссылку на пик. И брата она забрала с собой. А когда вернулась в качестве Амиры…оставила его под защитой своего учителя на пике. Самой ей…частенько приходится выслушивать отвратительный бред в свою сторону.

— …какой бред? — нахмурился вампир, готовясь услышать абсолютно неприятные слова.

— Она гений меча и героиня, убившая 11 прислужников короля вампиров. И, естественно, чаще всего она слышит что-то вроде «лучше бы ты родилась мальчиком». «Тогда бы твоя семья обрела еще больший авторитет, а ты бы не была бесполезна со своими навыками воина». «На твоем фоне твой брат — полный слабак и неудачник, тебе стоило снизить планку». А самое ужасное…это то, что она и сама это знает. Но никогда не примет. Потому что очень его любит.

Джек явно разозлился. Его лицо помрачнело, а кулаки сжались так, словно сейчас он пробьет стол перед собой.

— Перебью всех.

— Вряд ли она тебе позволит. Да и не ты ли поклялся Ари, что и волоса людей не тронешь? — усмехнулся лиастар.

— Если кто-то посмеет обидеть ее, я сожгу его на месте. — в ответ сказал вампир, и глаза его покраснели.

Теперь он понимал, почему девушка так злилась и на Рудольфа, и на Вольфганга. У нее тоже была родная кровь, которую она хотела защитить от злых языков.

Он представил девушку, стоявшую напротив толпы как тогда, в день Великого Торжества, но в его голове сцена выглядела более…зловещей, словно люди не восхваляли, а порицали ее. Словно весь ее народ ненавидел свою героиню.

От этой мысли у него закипела кровь.

Император явно изумился, но затем довольно улыбнулся.

— Ладно, о чем это мы?