Шрифт:
Интервал:
Закладка:
А, вот к чему он ведет: пытается вытащить из меня секреты стратегоса.
— Ведь ты же вавилонянин, эстлос, долго здесь не проживаешь. Что, собственно, ты делаешь в Пергамонской Библиотеке?
Кыкур выполнил сложный жест пальцами, держащими никотиану.
— Меня выслала семья. Династические путаницы при дворе Нового Вавилона, а будучи софистесом в эмиграции, я никому не мешаю. Ты же знаешь, как оно бывает. В Пергамоне мы вели многочисленные дела — и вот теперь я понятия не имею, что делать. Бежать? Чернокнижник обязательно припомнит о своем. Возможно, оно и вправду разумнее…
— Слышал, какие тексты он просил?
— Стратегос? — Кыкур глянул на Аурелию. — Ммм, что ты хочешь этим сказать?
Та пожала плечами.
— Что, газет не читаешь? Или же, под Вдовцом об этом не пишут. Ведь это война не за возвращение земель Селевкидов; это элемент громадной кампании против Чернокнижника; образовался союз кратистосов и королей Европы, Азии и Африки. Беги, эстлос, в Вавилоне, ты должен оказаться в безопасности.
— Но ведь Семипалый…
— Уже нет. — Лунянка положила пырикту на бедро; раскаленные глаза пепельных птиц подмигнули ей среди узорчатых цветов юбки. — Об этом газеты напишут завтра.
— Ага. — Вавилонянин затянулся дымом, глянул на Аурелию повнимательнее. — Интересуешься политикой, эстле?
— То есть чем? — фыркнула та. — Я интересуюсь миром. Политика не интересует только рабов, безумцев и самоубийц — им все равно, как они живут.
— Я хотел сказать… Собственно говоря, откуда ты родом, никак не могу распознать акцент. Если простишь мое любопытство, эстле.
Аурелия поднесла синий палец к нижней губе.
Ну вот, настоящая загадка, догадайся-ка, эстлос.
Тот прищурил левый глаз.
— А что в награду, если угадаю?
— Ха, нет, что для меня, если не угадаешь?
— Никогда красота не действует столь болезненно, как во времена войн и разрушений. Возможно, ты уже посетила Хрустальный Форум, эстле? Я проверял, он остался в целости и сохранности. После заката улетучиваются Туманы Иезавели[26], никогда еще ты не видала чего-либо подобного. Ведь до вечера вы не покинете город?
И тут Аурелию осенило: он пытается ухаживать за ней!
Она ответила смехом.
Никотиана выпала из пальцев Кыкура. Широко раскрытыми глазами он следил за гаснущими на коже Аурелии искрами, на закрывший ее лицо вуалью дым.
Подавляя смех, девушка склонилась к вавилонянину, сжала его предплечье. Тот вздрогнул.
— Прости, мне не следовало бы. Я не аристократка. Аурелия Кржос, Всадник Огня, рытер Иллеи Жестокой. Да, да, Лунной Ведьмы. Ну ладно, извини, извини.
— Да ведь… Кыкур глубоко вздохнул и тоже рассмеялся, — да ведь не за что! С Луны, так? Ты выиграла, я бы и в жизни не отгадал. Хотя, с другой стороны, Элкинг и вправду писал… Ах, но чего ты желала себе в качестве награды, эстле?
— Я же говорю, я не…
— Вот ведь как любопытно, поскольку дал бы голову на отсечение, ммм, ну вот скажи, может ли доулос выдавать себя за свободного человека перед действительно свободными? Он не был бы доулосом. Только я хотел чего-то другого…
Они оглянулись при звуке плевка за спиной. Тремя ступенями выше на пятках присел высокий измаэлит в черном бурнусе, один из тех воинов пустыни, которых Бербелеку привел Марий Селевкид. Его лицо практически полностью было закрыто многократно завернутой, грязной кируффой, в щели поблескивали синие глаза. Черный тюрбан сидел набекрень, из под него выглядывали жирные волосы. На колени измаэлит положил старый кераунет с очень длинным дулом, весь покрытый матовыми инкрустациями, то тут, то там складывающимися в арабские слова. Из-за пазухи выглядывала рукоять канджара. Мужчина совал туда руку, чтобы вынуть и сунуть между складками труффы в рот высушенные листья какого-то растения. Пережевав, он их громко сплевывал. Ладони его были плотно покрыты татуировками; ногти на больших пальцах были переморфированы в роговые когти.
Эстлос Ашамадер молча кивнул Аурелии. Они вновь поднялись по ступеням к Священному Кругу, обходя черного бедуина.
Кыкур взял Аурелию под руку. Та сдержала инстинктивное желание освободиться. У него была такая прохладная кожа… Девушка провела пальцами по его предплечью, нажала на мышцу, чувствуя форму кости под низом — теперь это она вела его, к ее шагу он подстраивал свой. Они были одинакового роста.