– Что? – опешил Антуан. – Дома? Но я думал...

– Я тоже. Но твоя мачеха все взвалила на меня. Она нехотела тревожить мой сон и разбудила меня слишком поздно. И voila[17],мадемуазель Доминик появилась на свет через двадцать минут после моегопробуждения! А врач прибыл через десять минут после этого.

– Невероятно!

Андре был словно во сне. Его глаза вновь увлажнились.

– Да, mon fils[18], невероятно, но этобыло прекраснее всего на свете.

Он хотел, чтобы и Антуан когда-нибудь встретил и полюбилженщину, как он свою жену... и чтобы у него родился желанный ребенок, и чтобыего сыну тоже посчастливилось разделить это с женой... Он был рад, что в этиминуты оказался рядом с Сабриной и что все хорошо закончилось. Это было инамного труднее, и намного легче, чем он предполагал. Это была более тяжелаяработа, чем он думал, более болезненная, более страшная, более прекрасная, ноеще и Доминик сама помогла себе... Он понял, что Сабрине посчастливилось. Когдародился Антуан, его мать мучилась два с лишним дня.

– Знаешь, у тебя это здорово получилось! – пошутилАндре днем, когда Сабрина ела в постели, а Доминик спала в колыбели, котораяраньше служила Джону, а теперь была украшена белой кисеей и новыми белымиатласными лентами. – Может, повторим? – поддразнил он.

Сабрина смотрела на него с удивлением.

– Постой, что ты говоришь... Это было совсем не таклегко... – Слава Богу, обошлось без осложнений, о которых ее предупреждал врач,но она все же была страшно измучена. – У меня нет желания пережить это вновь.

Оба знали, что в ее возрасте это невозможно, и благодарилисудьбу за щедрый подарок. Они расстроились, что не застали на месте Джона: он вэто время обедал. Секретарша, которая была у них с Биллом Блейком-младшим надвоих, обещала передать Джону, что звонила мать. Позже он перезвонил Сабрине.Судя по голосу, он был пьян. Его совершенно не интересовала их жизнь, но когдаСабрина сообщила о рождении Доминик, на том конце провода воцарилось молчание.Наверное, их прервали, подумала она.

– Джон?.. Джон?.. Джон?.. Алло. Ох, черт побери! Андре,кажется...

– Я все еще не могу поверить, что ты решилась на это, –наконец подал голос Джон.

Он не видел ее больше четырех месяцев.

– Я надеялся, что ты все-таки одумаешься, пока непоздно. А ты, мамуля, как я понимаю, влипла. – Он пьяно захихикал, и Сабринаразозлилась.

– Ее зовут Доминик. Она маленькая и очень красивая. Мыждем тебя с нетерпением, – продолжала она так, словно Джон вне себя от радости,как и они.

А Джон в это время что-то высчитывал.

– Насколько мне известно, ты должна была родить вдекабре, а, мам?.. По-моему, ты вышла замуж где-то в апреле, верно?

Да, ее мальчик не глуп.

– Где-то так, да. Она родилась на два месяца раньшесрока.

– Не вешай лапшу, он обрюхатил тебя еще до свадьбы.Поэтому-то вы оба и были «удивлены», как ты изволила выразиться, в июне. Держупари, что я прав! – Он смеялся в трубку, и Сабрине хотелось задушить его.

– Приезжай скорее домой, Джон. Посмотришь на своюсестру.

– Да, мам, конечно, приеду. Ах да! Поздравляю васобоих! – съехидничал он.

Какие разные звонки, подумала Сабрина, вешая трубку. Антуанчуть с ума не сошел от радости и едва не заплакал, а Джон цинично и мерзкообвинил мать в том, что она забеременела до свадьбы... Она огорчилась ипоглядела на Андре со слезами на глазах.

– Он ни капли не обрадовался. – У нее был вид обиженнойдевочки.

Андре похлопал ее по руке и поцеловал в щеку.

– Джон ревнует. Он слишком долго был единственнымребенком.

Ради Сабрины он готов был отыскать для пасынка любыеоправдания. Но на этот раз Сабрина с ним не согласилась:

– А как же Антуан? Ты же знаешь, что собой представляетДжон. Эгоист, который когда-нибудь получит по заслугам. Нельзя так обращаться слюдьми и думать, что это сойдет тебе с рук. – Сказав это, она вспомнила обАрден Блейк. Только бы Джон не навредил ей!

Они увидели его лишь в следующем году. Он приехал в июне,когда Доминик было уже восемь месяцев. Едва взглянув на нее, он вошел в домТерстонов и огляделся с таким видом, будто он, а не кто-то другой был хозяиномэтого дома. Сабрина внимательно посмотрела на Джона. Он стал еще красивее, чемгод назад, когда окончил университет. Через месяц ему исполнится двадцать тригода. Высокий, стройный, элегантный... В нем было что-то утонченное, почтидекадентское. Сабрина обняла его и улыбнулась. Прошел почти год с тех пор, какони провожали его в плавание на «Нормандии», и Сабрина была рада повидать сына.Она баюкала малышку. Доминик улыбалась брату, но тот, казалось, не обращал нанее внимания.

– Ну, что ты скажешь о мисс Доминик? – Сабрина сгордостью посмотрела на свою грудную дочь и красавца сына.

– Кто?.. А... эта...

– Слушай, Джон, перестань корчить из себя взрослого! Япомню тебя в том же возрасте. Это было не так уж давно.

Он улыбнулся и слегка оттаял.

– Да, да... Она прелесть. Но я предпочитаю девочекдругого возраста.

– Это какого же? – шутливо спросила Сабрина, пока ониподнимались наверх.

Джон придирчиво оглядел свою комнату. Ничего не изменилось,несмотря на то что он был здесь редким гостем.

– Где-нибудь между двадцатью одним и двадцатью пятью.

– Значит, к Арден Блейк это не относится. – Сабрина незабыла шокирующую реплику Джона, что Арден – «его счастливый билет». – Сейчас ей,должно быть, не больше девятнадцати.

– У тебя отличная память, мам. Да, так оно и есть. Ноона исключение из правила.

– Бедная девочка! – закатила глаза мать.

– Ерунда! На следующей неделе они с Биллом возвращаютсяиз Малибу. Можно им погостить здесь пару дней?

– Да, конечно. Только при условии, что будете вестисебя прилично. Можете даже поехать в Напу, но вам с Биллом придется жить водной комнате. В доме у нас только две комнаты для гостей, – счастливоулыбнулась она.

Каким бы несносным временами сын ни был, хорошо, что онвернулся.

– Ты же знаешь, мы всегда рады твоему приезду.

– Я полагаю, вы больше не живете в этой дыре.

– Джон!

– А что такого? Вы ведь там жили.

– Только временами. Андре построил прекрасный дом иотдельный коттедж для Антуана.

– Как? Он все еще крутится здесь? – раздраженно спросилДжон.