Пфальцграфиня, взяв его под руку, степенно повела к выходу, незаметно оглядываясь и нашёптывая:

— Герр Штольц, нам нужно поговорить.

— Да, моя госпожа, всегда к вашим услугам, — улыбнулся он.

Постояльцы, выспавшиеся за день, атаковали обеденный зал. Шумные компании за составленными в ряд столами продолжали отмечать знаменательное событие. Поднимались тосты за здравие короля и его преемника, звенели кубки, кто-то пытался петь.

Пфальцграфиня повела управляющего за дом к беседке. Но и там вокруг дымящегося мангала любители жареного мяса устроили пирушку. Руди с двумя бойкими работницами, занимался жаркой шашлыков. Глянув в её сторону и склонившись в приветствии, нахмурился, отворачиваясь.

Наташа, сменив направление, повела герра Штольца по дорожке вглубь сада. Убедившись, что за ними никто не следит, начала без предисловий.

— Герр Штольц, я всё знаю. Вы мне рассказали историю о долге Шоленбургов не до конца.

Выжидающе глядя на него, требовательно зашептала:

— Не стройте из себя невинного агнца. Мой отец убил родителей Витолда. Вы уверены, что палатин до сих пор не знает об этом? Мне кажется, он что-то затевает.

По расширившимся глазам пожилого мужчины поняла: Шамси сказал правду.

— Герр Штольц, не молчите. Расскажите мне всё, что знаете. От этого может зависеть моя жизнь.

Управляющий подхватился, суетливо задёргал головой:

— Нечего рассказывать, моя госпожа. Они получили по заслугам и то, что покойный хозяин отплатил должникам… Это было делом чести. Никому не позволено унижать и оскорблять высокородного потомка благородного рода Виттсбахов из клана «Северных псов».

— Знаете, я его ни в коем случае не осуждаю, но женщина… Мать палатина…

— Да, — развёл он руками, — женщина попала случайно. Всего не предусмотришь, моя госпожа. А свидетелей нет. Я лично занимался этим.

Герр Штольц в роли организатора и исполнителя убийства? Наташа посмотрела на него пристальней. Кто бы мог подумать? Этот добродушный, почти святой человек…

Словно поняв её взор, старый слуга грустно кивнул:

— Конечно, сейчас я немочный старик. Но в былые времена. — Заметно приосанился, выпятив грудь и сжав рукоять кинжала. — Если потребуется, я и сейчас смогу… Укажите, кого нужно… Ради вас я на всё пойду, моя госпожа.

— Верю, герр Штольц. Ваша преданность нашей семье мне известна. Но откуда королевский дознаватель мог узнать об убийстве?

— Кто? Тайный советник короля? Который приезжал с нотаром и опекуном в поместье? — задумался мужчина. — Он ничего не знает. Никто ничего не знает… Только вы и я… Понесли кони и паланкин сорвался в ущелье. Ненастье поспособствовало. Потребовалось два дня, чтобы поднять обезображенные тела. Уверяю вас, не осталось и следа. Если желаете, я расскажу, как всё произошло. — Решительно вздёрнул подбородок.

Наташа поморщилась, отгоняя видение:

— Не нужно подробностей.

Ну что ж. И здесь всё становилось на свои места. Шамси блефовал, и ему методом тыка удалось попасть в точку. Что окажется прав, он не знал. А то, что она строила план мести Шоленбургам, лишь подтвердило, что она истинная дочь своего отца. Если Витолд в силу своего возраста принимать участие в мошенничестве не мог, то его бабушка была в курсе всего и не помешала зятю и мужу сотворить зло, за что понесла наказание смертью дочери.

Что-то мешало девушке удовлетвориться наказанием постфактум. Скорее всего, старая пфальцграфиня не поняла, что кроется за несчастным случаем. Знай она об истинном положении дел и сознавая, что стала виновницей гибели дочери, кто знает, дожила бы она — обречённая на муки совести — до нынешних дней? Такое знание стало бы для неё заслуженным наказанием.

Безнадёжность, страх, отчаяние. Подобные муки испытывал её отец, лишённый надежды на продолжение поисков пропавших жены и дочери. Кто знает, может быть, он был близок к цели и удалось бы спасти маму.

Сухими воспалёнными глазами Наташа смотрела в тёмный потолок. Её ждала очередная бессонная ночь. В приоткрытое окно доносились выкрики подвыпивших постояльцев, переместившихся на улицу в зону отдыха. Эффектное появление тайного советника, разговор с ним и герром Штольцем не давали покоя. Она поставит завершающую точку в мести отца. Пфальцграфиня должна узнать причину гибели дочери и зятя.

Наташа пересматривала в комоде свитки, определяя значимость каждого. Визит Шамси побудил её воспользоваться тайником, и теперь она откладывала то, что предстояло убрать с глаз долой. Дойдя до пергамента с распиской Эриха в получении от герцогини фон Мидем фибулы в качестве оплаты за оказанные услуги, убрав его в «сейф», снова достала. Что-то тревожило. Вновь раскатав его, всматривалась в строки, соображая, что могло её насторожить. Пробежав глазами до конца, вернулась к началу. Вроде всё верно: передача фибулы, отсутствие претензии, дата, подпись. Перед мысленным взором возникла сухонькая подслеповатая старушка-герцогиня, трясущейся рукой размазывающая соус по своей тарелке. Подпись! Вот оно! Крупная, разборчивая, чёткая, сделанная твёрдой уверенной рукой. Значит ли это, что Эрих совершил подлог и фибула украдена? Походило на то. И как теперь быть? Уличить его во лжи и нажить себе ещё одного врага? Только этого ей сейчас не хватало!

Закончив сортировку документов и закрыв тайник, она так и не решила, как поступить с Эрихом. Но то, что он не получит Элли в жёны — знала наверняка.

Слегка заторможенная после сытного обеда, она стойко боролась со сном, не желая поддаваться слабости. Стоит сейчас лечь спать, и беспробудно проспит до вечера, тем самым нарушив режим ночного отдыха. Пока давала указания старшим групп, решала с Эрихом вопрос закупки пробной партии вина от нового поставщика, пересчитывала и вносила в книгу двухдневную выручку, не чувствовала, как тело налито усталостью, а глаза прикипают к ширме, за которой её ждёт райское наслаждение сном.

Решив уединиться от раздражающего шума таверны: стука дверей, гула людских голосов, бряканья кухонной утвари, Наташа, прихватив веер Хельги, направилась по узкой дорожке в сторону треугольной перголы, расположенной в самом дальнем уголке сада. Ближе к вечеру она обещала Гензелю подключиться к его творчеству и показать, как делать картины из солёного теста. Мальчик увлёкся лепкой, и свои поделки аккуратно складывал в небольшой ящичек, плотно закрывая его крышкой от возможного набега грызунов. Куно, освоившись в новом месте, всё ещё худой, с проплешинами вылинявшей шерсти, обласканный маленьким хозяином, неизменно следовал за ним, внимательно следя за каждым его движением.

Обеденное солнце палило нещадно, а здесь, в тени увитой плющом постройки, теряющейся в зелени деревьев, отцветающих кустов сирени и колючего терновника, девушка, откинувшись на спинку скамьи и вытянув ноги, расслабилась. Думать ни о чём не хотелось. Прикрыв глаза и опахиваясь веером, слушала мягкое гудение пчёл над мелкими соцветиями барбариса, щебет пичужек в густой кроне над головой. Только бы не заснуть.