Четыре изнуряющих дня в обществе королевского дознавателя.

Пфальцграфиня чередовала тряску в карете с верховой ездой. Кобыла с чёрной лоснящейся шерстью чутко реагировала на лёгкие толчки хозяйки пятками в бока или ласковое поглаживание по шее. Косясь на неё, терпеливо ждала, когда та займёт положенное место на её спине и плавно трогалась с места, с величавым достоинством игнорируя раздражающие всхрапы жеребцов, нервно вскидывающих крупные головы от грубых понуканий своих седоков.

Громоздкая кличка кобылы — Хродохэйдис, доставшаяся по наследству от прежнего хозяина — была успешно сокращена до Хонды. Наташа, любовно похлопывая её по шее и угощая кусочком хлеба, неизменно с улыбкой повторяла:

— Хонда, праворулька моя.

Ночной отдых в уже знакомых тавернах приносил кратковременную передышку. Здесь ничего не изменилось и не изменится никогда. Здесь всегда будет пахнуть коровьим навозом, мокрой шерстью цепных псов, серой мыльной массой из корня мыльнянки, подгоревшим хлебом и прогорклым салом. Девушка остро чувствовала эти запахи, сортируя их на те, от которых её воротило и те, которые можно было терпеть.

Две недели не было дождя. Синее безоблачное баварское небо и яркое солнце слепили глаза, когда отряд из восемнадцати человек, минуя прохладу и тень густого леса, выезжал на открытую местность.

Дневные обеды у костра. Пахло дымом, смешанным с запахом смолистого лесного воздуха, тёплой сухой земли, горьких трав.

Наташа косилась на молчаливых стражников из отряда тайного советника, перепачканных дорожной грязью, глядящих на неё, то ли как на пленницу, то ли как на гостью их хозяина, выражая готовность по одному его кивку, не дрогнув ни одним мускулом, перерезать ей горло.

И только Шамси, неизменно пребывая в приподнятом настроении, старался разговорить пфальцграфиню. Знала она, с чем это связано, и чем лучше было его настроение, тем больше портилось её.

— Полно хмуриться, Вэлэри, — улыбнулся он, щурясь, приближаясь к ней на своём чёрном высоком жеребце. — Вам не идёт подобное выражение лица.

— А такое? — Она растянула губы в улыбке. — Вы предпочитаете лицемерных и льстивых людей?

— Все в какой-то мере лицемеры и льстецы. Только по глазам можно понять замысел человека.

— Вы уверены, Шамси? Глаза тоже умеют лгать.

— Не для меня. Я читаю через глаза людские души: чёрные и холодные, как ночной мрак, светлые и чистые, как утренняя роса.

— Да вы хвастун, господин гехаймрат, — с сарказмом сказала она. — Скоро вы попадёте в мир, где все ваши представления о человеке перевернутся с ног на голову. Хотела бы я на это посмотреть, — вдруг рассмеялась, представив мужчину на проспекте большого города в час пик, — как вы будете биться в конвульсиях от бессилия постичь и проанализировать увиденное. Честное слово, я молю Бога, чтобы он вас не пустил в неведомое для вас измерение. Подумайте о своём сыне.

— С каких пор вас стало беспокоить моё с Наки будущее? — Шамси, казалось, забавляла показная надменность его спутницы. — Раньше за вами этого не замечалось.

— Заедем к Рухе, — как можно мягче попросила пфальцграфиня, — раз уж всё равно будем в той стороне. Она спасла меня от отравления. Возможно, поможет и вам. А где ваш сын, Шамси? И Ингваза давно не видно.

Она приметила, что тот исчез, стоило им оставить в стороне Алем.

— Заезжать не будем, — холодно отрезал тайный советник. — Лучше расскажите о своём времени.

— Об аде, в который вы стремитесь попасть? — Наташа окатила его любопытным взором. — Тогда скажите, что вы предпримете, если лёжа на берегу реки — вместе с сыном, разумеется, — куда вас выбросит через портал, увидите в небе железных летающих драконов? Или, выйдя на дорогу, обнаружите… эмм… катящийся на вас железный небольшой дом? Гудящий и гремящий, бегущий сам по себе, без лошадей?

— Ну и фантазия у вас, — рассмеялся он.

— Это есть на самом деле. И много чего другого есть. Того, что вам не приснится в самом кошмарном сне.

— Давайте же, рассказывайте дальше о своём аде. Мне очень интересно.

И Наташа, усмехнувшись, стала рассказывать. Не просто рассказывать, а пугать. Как пугают страшилками непослушных детей на ночь глядя, так она, увлёкшись, сгущая краски и не жалея зловещих определений, рассказывала тайному советнику о «прелестях» цивилизации.

Он молча слушал и задумчивая, без тени страха улыбка блуждала на его лице.

— Прихватите с собой побольше золотых монет крупного достоинства, и вы станете богаты, продав их коллекционерам. Только не продешевите и почаще поглядывайте по сторонам и за спину. Ибо в новом мире убийцы и мошенники находчивее и изобретательнее здешних. Я уже молчу о языке и письменности. Вам крупно повезёт, если с первых шагов удастся попасть, как мне, в добрую семью, где вас поймут и окажут помощь.

Здесь она слукавила, горько усмехнувшись. Радушный приём? Понимание? Что её ждало, не окажись она пропавшей дочерью пфальцграфа?

— Язык? Но вы понимали всех.

— Не сравнивайте меня и себя, Шамси. Я четыре года жила в этом времени. Память пробудилась и помогла мне адаптироваться в ускоренном темпе. Вам будет труднее. Если вы знаете англосакский, итальянский, французский, латынь, то что-то поймёте из той какофонии, что обрушится на вас. Нет, — качнула она головой, — вы там погибнете и сына погубите. Я отведу вас к Рухе. Можно поехать в ту пещеру с целебным источником, куда я забрела после ранения. Моя рана затянулась быстро. Даст Бог и вашему Наки поможет сила земли.

Тайный советник остановил коня и внимательно посмотрел на спутницу.

У Наташи от его пронизывающего взгляда похолодело внутри.

— Вы превосходная рассказчица, Вэлэри. После такого любой другой повернул бы обратно. Но неужели вы считаете, что меня можно запугать железными драконами, движущимися домами или незнанием языка? Меня дважды пытались убить и последний раз это почти удалось. На моих руках столько крови, что её не смыть ни в одном целебном источнике. Теперь о Наки. Вы искренне хотите помочь моему сыну или это опять какой-то хитроумный план? Что у вас на уме, Вэлэри? Почему сквозь ваши прекрасные глаза я не вижу вашей души?

Хлестнув плетью своего жеребца, он пустил его в галоп, зло крикнув через плечо:

— Всё, на этом разговор окончен!

Когда они спешились, собираясь передохнуть, Наташа узнала эти места. До Страсбурга оставалось несколько часов езды. А там и поместье Россенов.

— Шамси, давайте заедем в моё поместье. Отдохнём. Я давно там не была. — Разминаясь, отдала поводья подошедшему стражнику. Потрепала по холке вскинувшую голову лошадь: — Тсс, Хонда… Ну, ну, успокойся.

— Не сейчас. Заедете на обратном пути.

— У нас гости, — подбежал стражник, кивая на дорогу.

Все сгруппировались вокруг хозяина и его добровольной пленницы.