– Неужто действительно так здорово? – Людовик вручил ему следующий чип.

Пот заливал глаза, Кили смахнул его кулаком.

– Короткая же у тебя память. Если б тут был твой шлем и виртукостюм, ты бы меня еще отталкивать стал, чтобы самому добраться до клавиатуры.

Людовик помолчал, потом кивнул:

– Может быть.

* * *

– Что это? – Сэм перевела взгляд с нижнего левого угла монитора, где Арт расположил свой образ, на ближайшую к нему камеру.

– Это реклама, – повторил Арт. – Бронежилетов.

– Должно быть, какой-то шифр. – Гатор подошла ближе. – Откуда это, из Феникса или Аламеды?

– Из Лос-Анджелеса.

Гатор покачала головой.

– Сотри это, прежде чем оно успеет тяпнуть.

– Передача чистая, – заявил Арт.

– Ничего из Лос-Анджелеса сейчас не может быть чистым, – возразила ему Гатор.

– Она пришла сюда тем же путем, что и я, – продолжал настаивать Арт.

Гатор нахмурилась и повернулась к Фецу, все еще сидевшему на ее рабочем островке. Фец посмотрел на Сэм:

– Что ты об этом думаешь?

Сэм закатила глаза.

– Господи, спросили бы что-нибудь попроще. Не хочу брать на себя ответственность.

– Да, это нелегко, – мягко заметил Фец, медленно поднялся со своего места и подошел к девушке.

Сэм потерла лоб.

– Арт, можешь еще что-нибудь сказать? Хоть что-нибудь?

Образ Арта застыл на секунду.

– Я прежде уже встречался с этим, – наконец изрек он.

– Много же от тебя помощи, – пробормотала Сэм и с сожалением посмотрела в камеру. – Прости, Арт. Но Гатор права. Сотри это. Вполне возможно, что сообщение безвредно, но еще никто не заражался, если отказывался от приема.

– Я бы на твоем месте не был бы так уверен. И ты не дала мне закончить. Оно от Кили.

У Сэм отвисла челюсть.

– Ты уверен?

– Я же говорил тебе, что знаю вас всех.

Образ Арта резко сменился видом улицы, камера прошлась по ряду разбитых витрин магазинов и остановилась на диковатого вида громиле: его щеку протыкало кольцо с шипами, а в руке был зазубренный нож. Громила сделал выпад, теперь фокус переместился на изображение ножа, отскочившего от груди другого мужчины. Сэм смотрела во все глаза, чувствуя, как мурашки бегут по коже холодными волнами.

– Эй, Сэм! – Фец положил ей руку на плечо и заглянул в лицо.

– Это Гейб. – Она указала на второго мужчину на экране. – Мой отец.

Камера последовала за ним, когда он вошел в здание офиса. Короткая перебивка – и вот он уже сидит за столом, глядя на монитор. Фокус переместился на экран монитора, где появилась надпись:

ТЕБЯ ХАКНУЛИ! ХА-ХА-ХА-ХА-ХА-ХА-ХА-ХА-ХА-ХА-ХА-ХА!

– Есть вещи, от которых бронежилеты Гилдинга не могут вас защитить, – негромко произнес мужской голос.

Картинка застыла.

– А вот что здесь на самом деле говорится, – сказал Арт. Слова на экране перед мужчиной потеряли четкость, буквы задрожали и вдруг реорганизовались в следующее:

живем в фрфкс ЗЗВ

У-В там +/– хЧс

Промокашка

ББ

– Промокашка – это прозвище, – вмешалась Роза. Она стояла у Сэм за спиной вместе с Перси. – Так его прозвали в семье: он мочился в постель.

– Бабахнуть такую семейку, – мрачно заметил Перси.

– А как насчет остального? – спросила Гатор.

– Господи! – Сэм засмеялась. – Попробуйте произнести это вслух. «Живем в Фэрфаксе Зюйд-Зюйд-Вест», то есть они к юго-юго-востоку от Фэрфакс-авеню. «Увидимся там, плюс минус икс часов», а что такое «ББ» – понятия не имею. Может, «Бай-Бай». – Она снова рассмеялась, но на глаза у нее навернулись слезы. – Думаю, он посчитал, если что вирусу и не по зубам, так это его жаргон.

– Не удивлюсь, если этот сукин сын прятался там все время, – заявила Роза. – Если он просто фигней страдал все это время где-то здесь, среди развалин, то при встрече я ему все мозги вышибу.

– У парня всегда было куда больше таланта, чем мозгов. Не правда ли, Сэм? – обратился к ней Фец.

Она кивнула и вытерла глаза, не дав слезам скатиться. Неизвестно, почему в посланной Кили рекламе появился образ Гейба, но можно было с уверенностью сказать: он что-то знал об отце. Хотя ее смущала двусмысленность этих разговоров о броне; не значило ли это, что Гейб ранен, а если да, то сможет ли он выздороветь? Есть вещи, от которых бронежилеты Гилдинга не могут вас защитить. На глаза снова навернулись слезы.

* * *

В какой-то момент Гейб заметил, что огоньки вдруг замигали медленней. Он покрепче взялся за провод.

– Дергай! – завопил Кили.

Гейб поднял вверх вилку, издав вздох облегчения. Парнишку это впечатлило.

– Вот это рефлексы!

– Я выдернул его, как только увидел изменения в мигании огоньков, – признался Гейб. – Просто интуиция.

Он пожал плечами; все вышло, скорее, случайно. Провод выдернулся сразу, стоило только потянуть как следует.

– Вот и замечательно. Иногда все зависит от одной единственной правильной догадки. – Кили с удовольствием потянулся. – Господи, ну и здорово же было. Просто… – Он замолк с озадаченным видом. – Здорово.

Веки его задрожали, и внезапно он откинулся назад, Флавия едва успела подхватить его, иначе он грохнулся бы головой об пол.

– Иисусе! – Гейб перескочил через ноутбук и встал на колени рядом с Кили. Поискал пульс, стараясь не впадать в панику. Вирус не способен убить человека без гнезд, дело не может обстоять настолько плохо…

– Я думаю, – бесцветным голосом проговорила Джина, – он упал в обморок от голода. Вот ты когда ел в последний раз?

Гейб удивленно посмотрел на нее, впервые за много часов обратив внимание, что у него сосет под ложечкой.

– Черт, зачем ты мне об этом напомнила?

Он повернулся к Флавии.

– Тут еды нет, – сказала она. – Но у меня есть машина. Подождите, пока стемнеет. Тогда отправимся за покупками.

– Ты изменился. – Сэм старалась сидеть спокойно, не суетиться. Она все никак не могла поверить, что он действительно здесь, рядом.

Гейб кивнул.

– И ты тоже. Изменилась.

Он оглянулся на группку, центром которой был Кили, уплетающий что-то из пакета и повествующий слушателям о захватывающей поездке по ночному Лос-Анджелесу в машине – настоящей машине, а не дурацком авто – из Фэрфакса какими-то закоулками до Венеции. Сэм даже представить себе не могла, как можно перемещаться по городу без поддержки «ГридЛид», пусть даже такой тормозной, какой она в последнее время почти постоянно была. Не знать, что творится хотя бы в полумиле перед тобой, казалось сущим самоубийством, особенно в темноте. Гейбу пришлось напомнить ей, что сейчас большинство улиц превратились в одну сплошную парковку, за исключением тех участков, где Национальная гвардия расчистила проезд для пожарных машин.